Дети надежды

— Вы правы, — говорит он, жадно глядя, как Дани, не торопясь, облизывает засахаренную ягоду.

… А потом они обсуждают постановку. И Дани с удивлением отмечает, что в словах Эстэли мелькают иногда проблески смысла. И даже своеобразная логика имеется. В зачаточном состоянии.

— … продал душу демону за постижение тайн мироздания… Зачем стремиться к знаниям, если они не приносят радости?

— Знание — это власть.

— Так считают Ваши учителя?

— Так считаю я. И могу обосновать, если пожелаете.

Эстэли беззаботно смеется:

— О нет, не желаю, всё равно ничего не пойму. Так что, верю Вашему амирскому слову. Но… пустоголовое дитя богемы никак не может взять в толк, зачем нужна власть, которая не приносит радости?

На это Дани пока нечего ответить. Его учили, что власть — это обязанность, тяжкий труд. О радостях ничего не говорилось. Надо будет подумать…

— Знаете, Эстэли, — Дани смотрит, чуть склонив голову к плечу, он знает уже, что Эстэли от этого в полном восторге. — Вы очень забавный. Пожалуй, я смогу уделять Вам немного времени. Иногда.

* * *

Через месяц Дани нанес визит в дом Эстэли. Сугубо деловой визит, разумеется.

Приближался всенародный праздник — День Республики, единственный государственный праздник на Элпис. Ежегодно в этот день проводится пышная церемония в большом зале Центрального Театра. Присутствует вся элита, дипломаты и гости из других государств, на сцене проходят выступления лучших артистов Флорес. В этом году впервые в число лучших попал Эстэли со своей танцевальной программой.

С тех пор, как ему вручили официальное приглашение, Эстэли пребывал в состоянии эйфории, которая периодически доходила до полной невменяемости. В одно из таких затмений рассудка он принялся настойчиво убеждать Дани, что тому необходим некий «образ», и он, Эстэли, жаждет этот «образ» создать. Специально для праздника.

Дани, вообще-то, терпеть не мог этот праздник, но спорить с Эстэли в тот момент было невозможно, легче было согласиться. Что он и сделал. После чего нанес визит к нему домой. С целью создания «образа».

… - Золотистые волосы, кожа, глаза… — суетился вокруг него Эстэли. — Теплое золото… Больше всего Вам подойдет… Бирюзовый, лазурный, все оттенки зеленого, красный… нет, пожалуй, красный для такого случая — слишком обязывающий, нужно что-то полегче…

Дани даже не пытался сделать вид, что слушает всю эту болтовню. Впрочем, Эстэли, кажется, на его внимание и не рассчитывал. Он и так выглядел счастливым.

На стене просторной гостиной висели два портрета, выполненные в старинной манере — маслом на холсте. Мужчина и женщина. Дани перевел взгляд на Эстэли — сходство обнаружилось сразу.

— Это Ваши родители?

— …белое тоже отлично подойдет… А? Да, родители. Они любят путешествовать, сейчас осели на одном из курортов Торгового Союза…

— Но… Вы так похожи… — это было удивительно. Похожие «ф-про»? Странно для богемы…

— Вы про внешность? Это не «ф-про». У них внешность полностью естественная, а у меня только цвет волос скорректирован… Так что, красота у меня от родителей. Жаль только, — вздох, — что они не передали мне по наследству талант.

Вот как… Значит, всё это — белизна кожи, яркая синева глаз, гибкое изящество тела — живое, а не «идентичное натуральному». И то неясное, неуловимое, что придает неповторимость красоте, — причудливая игра природы, без вмешательства всяких мудреных медицинских программ. Отличие живой птицы от превосходно выполненного чучела…

— Я сказал что-то не то?… Что-то, что огорчило Вас?

— Нет, всё в порядке, — Дани поспешно вернул на лицо заученную вежливую улыбку. Возможно, эти внезапные уколы сомнения были бы не столь болезненными, если бы он мог с кем-нибудь поделиться… Если бы…

— Вы слишком много думаете, — назидательно произнес Эстэли.

Это развеселило Дани, и улыбка его стала искренней и благодарной.

… В конце концов, Эстэли пришел к выводу, что лучше всего подойдет светло-зеленый. Когда изготовленная по его заказу одежда была доставлена, Эстэли позвал Дани в комнату для примерок. С ума сойти, специальная комната, чтобы наряжаться!

Дани поглядывал на зеркала, обступившие его с четырех сторон, на Эстэли, присевшего на край небольшого столика…

— Эстэли… мне… нужно переодеться…

— Да-да, мы ведь для этого сюда и пришли… С нетерпением жду, когда увижу Вас в новом… Вы что… не можете раздеться при мне?.. Но… Вы же не стесняетесь слуг?..

— Это слуги…

Эстэли заливается веселым смехом, шутливо раскланивается.

— О, благодарю! Могущественный амир считает меня выше слуг! — потом подозрительно хмурится. — Или ниже?..

Дани не считает нужным отвечать. Правда, проще раздеться, чем как-то реагировать на этот балаган. Через минуту в зеркалах отражается его обнаженное тело…

Что-то Эстэли замолчал… Дани поворачивает голову в его сторону… На белоснежной коже щек проступил румянец, грудь вздымается… Дани даже на расстоянии чувствует учащенное горячее дыхание. Волны возбуждения заполняют комнату, Дани ощущает их беспокойные всплески — кожу будто пощипывает…