Дети надежды

Разговаривать отец с тех пор практически перестал. Даже когда мать купила ему новую инвалидную коляску — он и тогда не проронил ни звука, и в лице не изменился. А мать не подала виду, что её это огорчило, она накупила всякой вкусной еды, она была нарочито веселой, снова, обнимая Яромира, говорила о том, что скоро они выберутся отсюда, что отцу сделают операцию, он будет здоров и пойдет работать, что у них опять будет хороший дом, что Яромиру купят много игрушек, что всё будет по-прежнему… Яромир верил, конечно, он верил, как можно не верить маме…

По ночам, когда мать отправлялась работать, а отец — пропивать заработанные ею деньги, Яромиру становилось совсем невмоготу. Он не мог заснуть, он слушал, как ворочается внутри него чудовище из мрака. И в какой-то момент Яромир перестал его бояться. Наоборот, вдвоем с чудовищем — уже не так одиноко.

* * *

… Школа в этом районе была всего одна, да и та, как говорили, «паршивого качества и несусветно дорогая». Учеников там было немного — у большинства местных жителей и на еду-то денег не всегда хватало. Однако, когда Яромиру исполнилось семь, мама всё-таки отвела его в школу. Они ведь собирались вернуться обратно, к нормальной жизни…

… Обучающая программа закончила работу. Яромир снял наушники. Мысль о том, что учиться нужно будет каждый день, была для мальчика тоскливой. Яромир рос настоящим непоседой, любил бегать, играть, а тут — надо долго сидеть на одном месте, внимательно слушать, смотреть на экран. Такая скукотища!

— Привет! А ты новенький, да? Давай знакомиться! — раздался тоненький голосок у него над ухом.

Это было так неожиданно, что Яромир сразу вскочил. Ростом мальчишка и до плеча ему не доставал, как, впрочем, и остальные его сверстники в этой школе. Яромир был слишком высоким и крепким для своих лет — наследственность тут сыграла свою роль, но, главным образом, это было действие «ф-про» — физио-программы, — которую оплатили его родители в расчете на то, что мальчик, когда подрастет, займет в компании место отца.

— Ты такой большо-о-о-ой! — глядя на него снизу вверх, восторженно протянул мальчишка. — А меня зовут Тимо. Ты ведь переехал из другого района? А я здесь родился, и нигде больше не был. Расскажешь про твой прежний дом?

Яромир на это только кивал и мычал что-то невразумительное. Ему было неловко. Не из-за того, что Тимо все время тараторил, нет, а потому, что мальчишка явно кокетничал с ним — стрелял круглыми глазками, взмахивал длинными светлыми кудряшками. Яромир и раньше видел что-то подобное, но это были взрослые, и то — родители говорили ему, что так вести себя неприлично. Но Яромиру так хотелось, чтобы у него были друзья, как в той, прежней жизни. Пусть даже такие странные… А Тимо, видя его смущение, осмелел совсем, взял Яромира за руку, стал прижиматься к нему ненароком и не умолкал при этом ни на секунду.

— Я могу показать тебе школу… Здесь есть кое-что интересное… А говорят, твоя мама живет с вами? У тебя, значит, настоящая семья? Здорово, наверное, да? Повезло тебе… В этой школе ни у кого нет настоящей семьи. А моя мама вообще во Флорес живет, и я её даже не вижу…

Что-то нехорошее сейчас было в голосе у Тимо. Яромиру показалось, что мальчишка будто бы обвиняет его в чем-то. Но Тимо тут же сменил тон, снова заулыбался.

— Хочешь, я познакомлю тебя со своими друзьями? Они настоящие крутые парни, они тебе понравятся.

Яромир закивал. Он, правда, не знал, что такое крутые парни, но, наверное, с ними весело.

Они вышли на улицу. Но… Утром Яромир заходил вовсе не здесь. Это был какой-то глухой двор, узкий, темный, жутко воняло мочой и помоями. А ещё там были другие мальчишки, постарше, лет одиннадцати, их было трое, и ухмылки у них были гнусными.

— Эй, мы зачем сюда пришли? — он повернулся к Тимо, но мальчишка, хихикая и кривляясь, подбежал к тому, кто явно был в этой троице главным.

— Я же говорил, что приведу его, — верещал Тимо, при этом он ластился к старшему мальчишке, заглядывал в глаза…

Яромиру противно было на это смотреть. Отец говорил — так ведут себя шлюхи из Флорес. Но ведь мама теперь тоже во Флорес… Значит, и она… так же, как этот Тимо?..

А трое придвинулись ближе, разглядывая его, всё с теми же гнусными улыбками. И никто не отвечал на его вопрос. Яромиру стало страшно.

— Как думаешь, сколько нам Шкраб за него отвалит? — спросил тот, что был справа.

Вожак снова окинул Яромира оценивающим взглядом.

— За такое добро я со старого жадины стольник сдеру, не меньше. Но сначала, — он вплотную придвинулся к Яромиру, — сначала я сам им попользуюсь.

Что они такое говорят? Они ведь шутят, правда?.. Яромир завертелся, всматриваясь в их лица, отчаянно надеясь, что вот сейчас они засмеются, радуясь, что так удачно пошутили, что смогли напугать его. А он напуган, да, это стыдно, но он, правда, боится. Он чувствует, как, несмотря на холодную промозглость, весь покрылся противным липким потом, даже ладошки вспотели, а сердце так ухает в груди, вот-вот ребра выломает… Он так напуган, что сейчас описается… А они не смеются, только Тимо гаденько хихикает.