Дети нашей улицы

Внезапная гибель Лахиты вызвала замешательство среди его людей. Кому-то не терпелось отомстить, воля других была сломлена. В них боролись отчаяние с надеждой. Хасан встал рядом с Касемом и ни разу не промахнулся. Противники то наступали, то отступали, сражающиеся то поднимали дубинки, то обрушивали их вниз. Пыль поднималась столбом и оседала на их головах кровавым венцом. Из глоток вырывались хрипы, крики, проклятия, стоны и угрожающий рев. Один за другим они качались и падали, отступали и обращались в бегство. Повсюду на земле лежали тела, кровь поблескивала в лучах солнца. Касем обернулся в сторону тропы, мысль о которой его не покидала, и увидел, как Садек с товарищами отчаянно сбрасывают камни целыми корзинами. Значит, опасность близко! Послышалось, как женщины взывают о помощи. Несколько мужчин взялись за дубинки и застыли, готовясь встретить ими тех, кто с упорством под градом камней продолжал взбираться. Оценив серьезность положения, Касем подошел к телу Лахиты, которое лежало уже в стороне от центра битвы, и потащил его к началу тропы. Он позвал Садека, и тот подоспел, чтобы помочь дотащить тело. Они сбросили труп вниз, и он покатился к ногам тех, кто поднимался, прикрываясь досками. Их ряды пришли в смятение. Раздался яростный голос Хагага:

— Поднимайтесь! Вперед! Смерть этим преступникам!

Овладев собой, Касем пренебрежительно произнес:

— Поднимайтесь, поднимайтесь! Вот вам труп вашего надсмотрщика. И еще тела остальных ваших. Поднимайтесь! Мы вас ждем!

Он подал знак мужчинам и женщинам, и они обрушили на врагов каменный дождь. Первые ряды остановились и начали медленно разворачиваться, несмотря на приказы Хагага и Гулты. Касем расслышал внизу ропот возмущения и слова недовольства.

— Гулта! Хагаг! — закричал он. — Поднимайтесь! Не убегайте!

До него донесся полный ненависти голос Гулты:

— Спускайтесь сами, если вы мужчины! Спускайтесь, бабы! Сукины дети!

Хагаг, стоявший посреди потока бегущих назад людей, прокричал:

— Жизни своей не пожалею, чтобы напиться твоей крови, грязный пастух!

Касем подобрал камень и метнул его изо всех сил. Камни продолжали сыпаться. Враги бежали, сталкиваясь и переступая друг через друга. Подошел Хасан и, вытирая со лба кровь, сказал:

— Все кончилось. Те, кто остался жив, бежали по южному склону.

— Собери людей, будем их преследовать! — приказал Касем.

— У тебя кровь течет изо рта и по подбородку, — обратился к нему Садек.

Он вытер ладонью рот, посмотрел на нее и увидел, что она окрасилась алым.

— Мы потеряли восемь человек. Многие тяжело ранены и неспособны передвигаться, — с сожалением сказал Хасан.

Сквозь каменный град он посмотрел вниз и увидел, как пособники надсмотрщиков убегают в пустыню.

— Если бы они поднялись до конца, то увидели, что здесь некому было им сопротивляться, — произнес Садек. Он вытер кровь с подбородка Касема и добавил: — Твой ум нас спас!

Касем оставил двоих охранять тропу, а других послал в погоню за бежавшими. Обессиленные, все трое — Касем, Садек и Хасан — тяжелой поступью двинулись в сторону площади, с которой уже убирали мертвых. Это была настоящая битва! Из обитателей горы погибли восемь, а их враги потеряли десять, не считая Лахиты. Среди живых не было ни одного, кто не получил бы ранения или увечья. Воины разошлись по хижинам. Женщины перевязывали им раны. В домах убитых раздавались плач и причитания. Прибежала запыхавшаяся Бадрия и проводила их в дом, чтобы промыть раны. Сакина принесла громко плачущую Ихсан. Солнце посылало палящие лучи. Коршуны и вороны кружили над полем битвы, то и дело бросаясь вниз. В воздухе пахло пылью и кровью. Ихсан не переставала плакать, но на нее никто не обращал внимания. Даже могучий Хасан, казалось, не стоял на ногах.

— Да помилует Бог наших павших! — прошептал Садек печально.

— Да пребудет милость Его как на мертвых, так и на живых! — добавил Касем.

— Наша победа уже близко. Подходит к концу век жестокости и страха на нашей улице! — издал радостный крик Хасан.

— Да сгинет он в небытие! — повторил за ним Касем.

89