Дети небес

– Ты знаешь, когда-то я был умным. Там. На Страумлианском Просторе, в Высокой Лаборатории. Я понимал, как все устроено. Легко. И вот я просыпаюсь здесь. Тут я ни хера не понимаю. Все мои мозгопрошивки не фурычат. Как если бы кто-то вырвал мне глаза и отсек руки.

– С этой трудностью сталкиваются все Дети, Ганнон.

– Да. Кто-то в большей мере, кто-то в меньшей. Кто-то вообще ее не осознает. И знаешь что, маленькая принцесса? Это твоя Контрмера отняла у нас дом и ввергла в изгнание. Ты же захотела сделать его вечным. Не бывать этому. Если ты будешь сотрудничать, если поможешь нашим маленьким когтистым друзьям, то хозяин Читиратифора может оставить тебя в живых.

Ганнон несколько мгновений смотрел на нее с перекошенным от душевной боли лицом. Впервые за много дней с его физиономии стерлась садистская ухмылочка. Потом взгляд его сместился, и в следующий момент молодой человек заметно расслабился, вернувшись к привычному своему ленивому ехидству.

– Почему же ты считаешь, что эти деревья опасны? – поинтересовался Ганнон у Винтозуба, оглядывая окрестный лес. – Я бывал в экспедициях, я видел гнезда куниц и устроенные ими завалы. Читиратифор выслал своего помощника на разведку, он все время рыщет в округе. Мы заметили пару гнезд, но никаких крупных поселений. Что же нам угрожает?

– Ну, начнем хотя бы с комаров-кровопийц. Арктические комары-дергуны против них все равно что ласковые щенята. Как только потеплеет, они прилетят по наши души.

– Комары? Слыхал я о них, – развеселился Ганнон, но вдруг посерьезнел. – Или ты имеешь в виду опасные болезни, переносчиками которых они служат?

Равна видела, как Винтозуб незаметно для Ганнона переглянулся со своими элементами, словно бы прикидывая, какую еще лапшу сумеет повесить на уши легкомысленному человеку, прежде чем те оборвутся под ее тяжестью.

– О нет, – среагировал он, явно решив не заходить так далеко. – Во всяком случае, мне такие неизвестны. Да и потом, вы, люди, все равно не болеете нашими хворями, – по крайней мере, так утверждает «Внеполосный-II», я прав?..

– Э-э, да.

– Тем не менее в тропиках действительно можно подхватить очень скверные болезни, – продолжил Винтозуб. – И те кровососущие насекомые, которых мы увидим, там крайне многочисленны. Что касается леса, по которому мы сейчас пробираемся, то наибольшей опасностью в его пределах являются… полагаю, правильнее всего будет перевести этот термин как «деревья-убийцы». Или «деревья-стрелки».

– А, я о них слышала, – встряла Равна. Амди что-то прогудел, соглашаясь. Странник несколько раз упоминал о деревьях-убийцах.

Ганнон фыркнул:

– Чушь. Ты чего из себя всезнайку строишь, э?

Винтозуб посмотрел на него с видом оскорбленного аристократа.

– Прежде чем поступить на службу к Шкуродеру, я был лесорубом, – высокомерно заметил он. – Я общепризнанный эксперт по ущельям и долинам этой реки.

Равна припомнила, как Древорезчица назвала эту стаю «Шкуродеровым мальчиком на побегушках». Если Винтозуб и был в чем-то экспертом, так это в том, чтобы задуривать собеседнику голову. Или несколько голов.

Ганнон немного поостыл:

– Эти деревья похожи на флюгерные. Они редко встречаются, но мне уже случалось видеть их прежде. Я знаю, что их древесина высоко ценится строителями. Или эти стрелки-убийцы еще более редки и прячутся, хе-хе, в засаде?

– Вы уловили мою мысль, господин, хотя, может быть, и сами не желая того. Флюгерным деревьям действительно не нравится, когда их рубят или грызут, – о, простите, миледи Равна, я не хотел показаться невежественным крестьянином ваших Средних веков. Я знаю, что деревья не умеют мыслить, но не хочу возиться, подбирая нужные выражения. Пускай этим Шкуродер со Щепетильником забавляются. Все, что вам достаточно знать, так это что определенное число этих флюгерных деревьев действительно представляют смертельную опасность.

– А в процентах? – спросил Амди.

– Это по-разному. Обычно процент этот весьма невелик, хотя в таких ущельях деревья-убийцы встречаются гораздо чаще обычного и разбросаны крайне хаотично. Я полагаю, что это зависит от локальной фауны, типов травоядных и так далее. – Он глянул на Амди. – Вы, гениальные малыши, сможете оценить его довольно точно.

– Вероятно, – подтвердил Амди. Привычка Винтозуба называть его «малышами» вроде бы не сильно раздражала стаю.

В любом случае обмен стай любезностями вызвал у Ёркенруда разочарованное фырканье.

– Меня уже должны были спасти, – заметил он. – Я не обязан был забираться так далеко. Сколько еще Невил будет возиться с дирижаблем, прежде чем утащит его у сторожевых псов Древорезчицы? – Теперь во взгляде, каким он обводил окрестные леса, появился личный интерес. Происходящее обрело отношение и к его собственной судьбе. Все деревья на вид были более или менее одинаковы, высокие и грациозные, вечнозеленые, отличаясь только толщиной игл: от длинных и толстых до коротких и узких.

– Хорошо, – продолжал он, – значит, некоторые из этих деревьев способны метать стрелы, если их рассечь или подрубить.