Дети небес

Потом в лицо ему ткнулся ласковый зеленый огонек. Это был световой индикатор монитора ресурсов. Он установил его, чтобы отслеживать потайные ходы, которыми могли воспользоваться такие, как Бергсндот и ее шайка-лейка. Ни ее, ни Ристлинга больше нет, значит еще кто-то лазит в системе. Эйвин Верринг? Эйвин все больше раздражал Били своим существованием, но он точно был не из заговорщиков.

Эй, погодите!

Использование ресурсов зашкалило за сто процентов. На миг Били потерял способность здраво рассуждать и тупо глядел на выданное кораблем представление результатов – звездолет же, само собой, и не почесался его просветить на сей счет.

Использование превзошло стопроцентную отметку в десять тысяч раз! О нет, неужто «Внеполосный-II» нашел новый способ съехать с катушек? Еще пять секунд – и использование выросло до семи миллионов раз над ста процентами обычного. Тут он увидел, что пользователь отмечен как… Били Ингва.

«Кто-то водит меня за нос, и это вам не школьный розыгрыш».

Он лихорадочно рылся в меню. Можно ли это как-то отключить? А вот этот зеленый предупредительный индикатор? Он еще ни разу его не видел. Он запросил справку, и, о чудо, ответ пришел тут же:

Монитор ресурсов указывает, что корабль произвел обновление до стандартных компонентов обработки информации. Ваше задание обрабатывается в нулевом режиме на скорости всего лишь в 10 000 000 раз выше, чем для аварийных процессоров Медленной Зоны. Желаете увеличить производительность системы? Тогда установите недетерминистические расширения.

– Твою же мать! – ласково сказал он. Это могло значить только одно. Время великой тьмы окончилось, настал рассвет.

Мир Когтей всплыл из Медленной Зоны.

Стены вокруг Били замерцали, оживляя отложенные невесть когда задания. Некоторые из них были десятилетней давности: после диверсии Фама Нювена корабль, естественно, приостановил их выполнение. Какие-то, не успев возобновиться, прерывались: корабль понял, что актуальность заданий давно утрачена. Несколько форм пронеслись в поле зрения Били. Его такими трудами составленная планировочная программа переписывалась сама собой, сливалась с кодами из технического архива корабля, а тот, в свою очередь, охватило что-то вроде настоящей внутренней мотивации.

Били несколько секунд наблюдал за происходящим. Он был так ошарашен, что не мог пошевелиться. Большую часть отображенного на экранах он не понимал, но кое-какие паттерны различить мог. Автоматика работала на уровне Среднего Запределья – на большее «Внеполосный-II» и рассчитан-то, верно, не был. Били вдруг обнаружил, что плачет, и поразился, как нечто столь примитивное способно вызвать в человеке такую искреннюю радость. «С этим я уже могу работать!»

Он попробовал вызвать визуальный интерфейс суперпользовательского уровня, но вменяемой реакции не добился. Вот черт! Наверное, манипуляции, проделанные ими над кораблем, уничтожили эту функцию, а может, «Внеполосный-II» никогда и не был ею оснащен. Ну и пусть. Он полез дальше, копаясь в паттернах. Основные характеристики программ недвусмысленно указывали на их Запредельную природу. Вероятно, удастся даже наладить реалистичную графику, хотя, надо полагать, фокус будет сродни вытягиванию себя за волосы из болота. Он листал диаграммы процессов, задавал тестовые вопросы, обдумывал ответы корабля и выводы из них. Конечно, думать по большей части приходилось опять-таки самому, но он провел в этом аду десять лет и отточил такую способность до совершенства.

И вдруг он наткнулся на самое важное: нежданный дар от Равны Бергсндот; стопка простых окон указывала на то, что он должен был заметить с самого начала. «Эта сука подозревала, что такое может случиться!» Она установила на корабле зонограф, чтобы отслеживать локальные физические законы. Но то, что сейчас происходило, на много порядков превзошло пороги чувствительности приборов. Всплеск был так велик, что «Внеполосный-II» перезапустил всю стандартную автоматику.