Дети немилости

— Пропустите нас, Эдзелет, — негромко сказал беловолосый.

Старуха скрестила руки на груди, сощурила недобрые глаза. Взгляд её был холоден как льды Лациат. Хотя взглядом своим она пронзала беловолосого рескидди, Неле вжалась в стену, порадовавшись, что этой Старшей Сестре нет до неё дела.

— Её Святейшество нельзя беспокоить, — сказала Эдзелет.

— Мы её не побеспокоим, Старшая Сестра. Позвольте детям увидеть мать.

— Все дети мира увидят Младшую Мать, когда придёт срок, — отрезала старуха. — Она вернулась из великого странствия и ныне говорит с наставницами народов. Ждите.

— Как она себя чувствует? — спокойно спросил рескидди.

— Дух её твёрд как никогда.

— Как её здоровье? — с нажимом повторил беловолосый.

Эдзелет с надменным видом опустила веки.

— Она ещё слаба.

— При ней находятся врачи?

— Старшая Сестра отослала нас, — немедля сказал доктор Огат, поспешив стать рядом с беловолосым, и госпожа Айет закивала в сторонке. «Ох и страшна эта Эдзелет», — подумала Неле, глядя, как трепещет главная целительница. Прежде такая строгая и властная, теперь она чуть ли не пряталась за спиной доктора Огата.

Глаза белого рескидди гневно сверкнули.

— Вы отказываете Её Святейшеству в праве на медицинскую помощь?

Лицо старухи окаменело.

— О чём вы?

— Я тоже врач, — сказал беловолосый. — Пропустите меня к Акридделат.

Эдзелет утомлённо вздохнула и оперлась на свою палку — богато украшенную, с навершием в виде головы дракона.

— Сейчас вам нечего там делать. Идите домой.

Лицо белого рескидди стало угрожающим.

— Эдзелет, — потребовал он, — почему вы отослали врачей?

— Не рассуждайте о том, чего не понимаете, господин Ярит, — вполголоса сказала Эдзелет. — Хотя, может быть, это и впрямь выше вашего разумения… Младшая Мать не предавалась самоистязанию, она завершила высочайшую духовную практику. Понимать это иначе значит оскорблять Церковь.

— Прежде всего, моя жена — живой человек, — отчеканил господин Ярит. — Ей нужна помощь врача.

— Прежде всего, она — Младшая Мать. Вы прекрасно знаете это.

Беловолосый господин Ярит вдруг улыбнулся с таким спокойствием, что Эдзелет крепче стиснула свою клюку и высоко подняла подбородок.

— Я знаю, что вы готовы её уморить, — едва слышно сказал он. — Здесь полно газетчиков, Эдзелет. Вы хотите, чтобы я побеседовал с ними?

Лицо Эдзелет при этих словах стало таким, будто ей нож приставили к горлу. Голова её затряслась, клюка ударила об пол.

— Гос-сподин Ярит… — прошипела старуха.

— Пропустите, Эдзелет, — всё так же спокойно сказал тот.

И медленно, будто через силу, старуха отошла в сторону. Глаза её расширились от гнева. Улыбнувшись, беловолосый открыл дверь и поманил к себе доктора Огата. Госпожу Айет доктор увёл с собой, а Арсену и Джесену приглашения не требовалось вовсе.

Неле не до конца поняла, что творилось у неё под носом, но почуяла, что кончилось всё хорошо. Злая Эдзелет прямо позеленела от злобы. Горянка думала, что теперь Старшая Сестра скроется куда-нибудь, но она опять прислонилась спиной к дверям и заговорила. Морщины между её бровей стали глубже, рот искривился: великий гнев пылал в ней. Но голос Старшей Сестры звучал безмятежно и доброжелательно.

— Сегодня истёк срок затворничества Младшей Матери Акридделат Третьей, — говорила Эдзелет, и все, у кого были блокноты, строчили как в лихорадке. — Церковь обрела новую благодать, верующие — радость. Дух Её Святейшества твёрд, разум ясен. Мы ещё не знаем, достигла ли Младшая Мать цели своего сосредоточения. Но мы были поражены, узнав, что она прекрасно осведомлена обо всём, случившемся в мире за время её затворничества — и даже о том, что ещё не случилось.

Рескидди разом ахнули. Даже хитрые глаза людей с блокнотами засветились благоговением. Одна Неле осталась спокойной: горянка ничего удивительного не видела в том, что Младшая Мать творит чудеса.

Закончив речь, Эдзелет с достоинством склонила голову и направилась к лестнице. Поражённые её словами, люди не отрывали от неё глаз. Старшая Сестра хранила молчание; казалось, что она знает много больше, чем сказала. Захваченная общим порывом, Неле тоже смотрела в спину Эдзелет. Когда чья-то рука взяла горянку за плечо, от неожиданности она едва не начала отбиваться.

— Юцинеле — это ты, — донёсся весёлый шёпот. — Ты тут одна чернявая.

Неле подняла глаза и покраснела.

— Кровь небесная! — сказал рыжий Арсен, вытаращившись. — Ведь и впрямь глаза-то…

— Что? — озадачилась Неле. — Что с глазами-то моими?

— Потом, — сказал весёлый Арсен и построжел. — Пойдём-ка, Юцинеле. Младшая Мать тебя зовёт.

Теперь все в коридоре смотрели на Неле — кто с изумлением, а кто с такой завистью, что если бы взгляды могли жечь, у Неле задымился бы край накидки. Когда двери покоев Акридделат закрылись за её спиной, горянка облегчённо выдохнула.

— А ведь и правда, — встретили её слова Джесена. — Глаза — как на мозаике.

Неле почти рассердилась.

— Что вы всё про глаза мои говорите? Что с ними такое?

Арсен вздохнул.

— А мама сказала, — объяснил он. — Приведите сюда Юцинеле, девочку с глазами Арсет…

— Она здесь? — прервал его глуховатый голос.

— Да, мама.