Дети ночи

Он подобрал на дне резервуара палку покрепче и взял ее в правую руку, а в левой зажал фонарь. Когда он начал протискиваться через отверстие, его корпус перегородил свет.

Кейт закрыла глаза и подумала о Джошуа.

– Здесь довольно широко, – послышался напряженней шепот О’Рурка. – Отец Данилеску говорил, что ход идет насквозь. По-моему, он не ошибся. Вперед, я посвечу.

Кейт прикинула расстояние, которое им предстояло проползти. Примерно длина футбольного поля? Две трети? Тоннель казался бесконечным. Его древние своды могли обрушиться в любой момент, и никто не узнает, что они здесь были. Крысы выгрызут у них глаза. Кошмар!

– Иду, – шепнула она и вползла в отверстие.

Ужас, державший ее в тисках на протяжении ста ярдов тоннеля, можно было сравнить только с тем, что она испытала во время пожара и гибели Тома и Джули. Кейт слышала пыхтение О’Рурка, видела при свете фонаря, как содрогается от нарастающей паники его силуэт. Но остальные впечатления сводились к острым камням, грязи, суете крыс, темноте; все это усугублялось ощущением клаустрофобии, усиливающимся по мере постепенного сужения тоннеля. Иногда О’Рурк останавливался, и тогда Кейт хватала его за ногу, а если позволяло место, тянулась, чтобы подержать за руку. Но они почти не разговаривали, и чем глубже заползали в темноту, тем чаще становилось их дыхание.

– Почему здесь такая вонь? – шепотом спросила Кейт, когда они продирались через особенно узкое место, где обрушился вымощенный камнем свод сточного тоннеля. Кейт не могла представить, как они будут возвращаться по этому бутылочному горлышку. От этой мысли у нее перехватило дыхание, и она хватала воздух короткими, судорожными всхлипами.

– Крысы тут живут, – прохрипел О’Рурк. Кейт слышала их беготню по боковым проходам, которые в поперечнике были не шире ее бедра. – Если они могут дышать, то и мы сможем.

– Твой приятель-священник уверен, что здесь можно пройти?

О’Рурк приостановился.

– Вообще-то я с этим молодым священником не разговаривал…

– Но ты точно знаешь, что он прополз здесь до самой территории дворца? – настойчиво спросила Кейт. Грудь у нее сдавило, будто кто-то затягивал на ней металлическую ленту.

– Да! – ответил О’Рурк и двинулся дальше, что-то неразборчиво пробормотав.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что священник проползал здесь еще в детстве. – Он убрал с дороги обрушившиеся камни. Свет фонаря создал ореол вокруг его головы.

– В детстве?! – Кейт вцепилась в ботинок О’Рурка. – И сколько же ему было тогда лет, черт бы его побрал?

– Не знаю. Думаю… надеюсь, он был не очень маленьким.

Священник возобновил движение вперед, цепляясь плечами за камни с обеих сторон.

Через несколько минут Кейт наткнулась на какой-то корень, подивившись его необычной, раздвоенной форме, и вдруг замерла, опершись на локти.

– Мистер О’Рурк… Майк… посвети, если можешь, на эту штуку.

Она держала покрытое слоем засохшей грязи человеческое предплечье, кость, располагавшуюся между запястьем и локтевым суставом. Кейт тут же бросила ее, прижавшись к стене, чтобы проползти мимо.

– Это хорошо, – прошептал О’Рурк. – Должно быть, мы уже на территории кладбища, справа от церкви.

Кейт кивнула и откинула со лба волосы. Она имела дело с трупами еще в бытность студенткой, участвовала во вскрытиях, когда уже стала врачом, и особого страха перед покойниками не испытывала. Просто она предпочитала знать заранее, что ей придется столкнуться с чем-то подобным.

И тут погас фонарь. Кейт застыла и почувствовала, как замер О’Рурк. Это длилось несколько секунд.

– Черт, – прошипел он и постучал по корпусу фонаря основанием ладони.

Ни единого проблеска. Пока он возился с батарейками и снова стучал по корпусу, Кейт схватила его за лодыжку. Она ощущала напряженность, циркулирующую в нем подобно электрическому току; кожа у него стала липкой, а мышцы постепенно деревенели. Казалось, что и вторая его нога превратилась в протез.

– О’Рурк! – окликнула она. – Майк…

Тишина. Кейт поняла, что он перевернулся на спину, и по легким движениям и содроганиям его тела могла представить, как он поднимает руки и барабанит пальцами по неровному потолку, как если бы это была крышка гроба. Дышал он порывисто и слишком часто.

– Майк, – снова прошептала она, потянувшись, чтобы дотронуться до его руки, и почувствовала, как внутри его, где-то в глубине, нарастает дрожь, подобная той, что предвещает сдвиг тектонических пластов после многолетнего давления горной массы.

– О’Рурк! – резко окликнула она. – Скажи мне что-нибудь.

Он издал звук – нечто среднее между кашлем и всхлипом.

– Скажи что-нибудь, – снова прошептала она уже мягче. – Все нормально. Доберемся и без света. Просто поползем дальше. Верно?

Кейт стиснула его руку Ощущение было такое, будто она держит гранитную статую, подрагивающую мелкой дрожью.

Он снова издал такой же звук и пробормотал что-то нечленораздельное.

– Что? – переспросила она, поглаживая его стиснутый кулак.

Голос О’Рурка звучал напряженно. Ему стоило большого труда держать себя в руках.

– Под территорией слишком много тоннелей. Только один выходит в церковь.

Кейт сжала его руку.