Дети ночи

– А потом, по возвращении в Штаты, я кое-что выяснил. До того как поехал в Колорадо… до того как застал тебя в больнице. Помнишь, ты мне рассказывала, что Лу-чан выучился так хорошо говорить по-английски во время нескольких посещений Америки со своими родителями?

Кейт кивнула и вывернула руль, пытаясь избежать столкновения с цыганской кибиткой и небольшой отарой овец. Она вернулась на свою полосу как раз вовремя: впереди послышался рев лесовоза. Еще с полмили они ехали в клубах оставшегося после него голубоватого выхлопа.

– И что?

– А то, что я позвонил в контору своему приятелю в Вашингтоне… сенатору Харлену от Иллинойса… И Джим обещал мне все это проверить. Просмотреть записи по выдаче виз и тому подобное. Но от него ничего не поступило до нашего отъезда в Румынию.

– Так, значит, ты ничего не узнал?

– Я попросил, чтобы он связался с посольством в Бухаресте после просмотра регистрации виз и передал сообщение францисканцам! – О’Рурк пытался перекричать рев двигателя. – Они получили сообщение, когда я разговаривал с отцом Стойческу на следующее утро после того, как Лучан показывал нам тела своих родителей и ту штуковину в баке.

Кейт бросила на него взгляд, но промолчала. Долина впереди расширялась.

– По регистрации виз выяснилось, что за последние пятнадцать лет Лучан приезжал в Штаты четыре раза. Впервые – когда ему было десять лет. В последний раз – в конце осени восемьдесят девятого, как раз два года тому назад. – О’Рурк сделал минутную паузу. – И ни разу он не ездил с родителями – только один, на средства Фонда исследований мирового рынка и развития.

Кейт пожала плечами. От вибрации и шума мотора у нее разболелась голова.

– Ни разу не слышала о таком.

– Я слышал. Они позвонили в Чикаго моему начальству почти два года назад и попросили, чтобы церковные власти порекомендовали кого-нибудь в комиссию по выяснению обстановки в Румынии. Архиепископ выбрал меня. Поездку финансировал этот фонд. – Он высунулся из коляски, чтобы Кейт лучше слышала. – Фонд основан миллиардером Вернором Диконом Трентом. Лучан приезжал в Штаты четыре раза по приглашению группы Трента… или, вероятно, даже по личному приглашению старика.

Кейт увидела достаточно широкую обочину и съехала на нее. Справа от них шумела река.

– Так ты утверждаешь, что Лучан знаком с Трентом? И что Трент, возможно, возглавляет Семью стригоев? Что он, может быть, даже прямой потомок Влада Цепеша?

О’Рурк ответил немигающим взглядом.

– Я излагаю лишь то, что удалось узнать людям сенатора Харлена.

– И о чем это говорит? Он пожал плечами.

– Как минимум о том, что Лучан солгал тебе, рассказывая, будто ездил в Штаты с родителями. А в худшем случае…

– Это доказывает, что Лучан – стригой, – закончила за него Кейт. – Но ведь он продемонстрировал нам анализы крови…

О’Рурк поморщился.

– Мне показалось, что уж больно он старался доказать то, чего мы от него и не требовали. Анализы ведь можно подделать, Кейт. Тебе-то это должно быть известно. Ты внимательно смотрела, как он их проводил?

– Да. Но стекла или пробы можно было подменить, когда я отвлеклась. – Мимо пронесся тяжелый грузовик. Кейт немного подождала, пока рев затихнет. – Если он стригой, то зачем он прятал нас и сопровождал в Снагов посмотреть на Церемонию… – Она набрала в легкие воздуха и медленно выдохнула. – Просто стригоям так было проще всего следить за нами, верно?

О’Рурк ничего не ответил. Кейт покачала головой.

– Но все равно не вижу в этом никакого смысла. Зачем тогда Лучан сбежал, когда за нами в Бухаресте гналась секуритате или как там ее? Зачем он позволил мне уйти от него, если должен был следить за нами?

– Думаю, нам не разобраться, какие здесь борются силы, – сказал О’Рурк. – Правительство против демонстрантов, демонстранты против шахтеров, шахтеры против интеллигенции… А стригои, кажется, дергают за веревочки со всех сторон. Возможно, они и между собой воюют. Не знаю.

Рассерженная, Кейт отошла от мотоцикла и посмотрела на реку. Ей нравился Лучан… все еще нравился. Каким образом чутье могло подвести ее до такой степени?

– Не важно, – вслух сказала она. – Лучан не знает, где мы, а нам неизвестно, где он. Мы его больше не увидим. Если его работа заключалась в слежке за нами, тогда его, наверное, уволили. Или сделали что-нибудь похуже.

О’Рурк выбрался из коляски и заглянул в бензобак. На панели между ручками руля находился указатель топлива, но стрелки в нем не было, а стекло разбито.

– Нам нужен бензин, – сказал он. – Ты вообще собираешься везти нас в Брашов?

– Нет, – отрезала Кейт.

В Брашове они не заправились. В Румынии иностранцы не могли – во всяком случае, теоретически – купить бензин за румынские леи на обычных заправках. По закону требовалось приобретать за твердую валюту талоны – каждый на два литра – в отелях, в немногочисленных бюро проката автомобилей, в филиалах Национального бюро по туризму, а затем получать по этим талонам бензин на редких интуристовских специализированных заправках.