Дети ночи

С аккуратной седой бородкой, розовыми щеками и яркими глазами, отец Янош Петофи показался Кейт немного похожим на Санта-Клауса, но, когда он склонился, чтобы поцеловать ей руку, она нашла, что его манеры не имеют ничего общего с повадками рождественского деда.

– Весьма рад знакомству, мадемуазель, – произнес он. Акцент у него был скорее французский, чем венгерский.

И поцелуй, и обращение к ней как к молодой незамужней женщине, вызвали у Кейт улыбку. Отец Янош хлопнул О’Рурка по спине.

– Майкл, наш… э-э-э… цыганский друг ждет.

Они последовали за отцом Яношем в глубь собора, прошли через заменяющий дверь тяжелый занавес и поднялись по винтовой каменной лестнице.

– Вы, как всегда, играли великолепно, – сказал О’Рурк священнику.

Отец Янош улыбнулся через плечо. Его сутана шуршала по каменному полу.

– А-а… это просто репетиция перед завтрашним концертом для туристов. Туристы любят Баха. По-моему, даже больше, чем вы, органисты.

Они поднялись на хоры, футов на тридцать выше затемненного свода церкви. В конце скамейки сидел крупный мужчина. Между низко надвинутой шерстяной шапочкой и воротником застегнутого до подбородка овчинного тулупа Кейт заметила выразительное лицо с густыми усами.

– Если нужно, я останусь, – предложил отец Янош. О’Рурк прикоснулся к его плечу.

– Нет необходимости, Янош. Мы с тобой после поговорим.

Пожилой священник кивнул, поклонился Кейт и ушел вниз по лестнице.

Вслед за О’Рурком Кейт приблизилась к скамье, где их ждал смуглолицый. Глаза ее уже успели привыкнуть к тусклому освещению церкви, но здесь было особенно темно.

– Dobroy, доктор Нью… ман? – обратился человек к О’Рурку голосом, вполне соответствовавшим его заостренному лицу. Зубы его странно блеснули. Он перевел взгляд на Кейт. – Оу… Рерк?

– Доктор Нойман – это я, – сказала Кейт. Отзвуки музыки Баха все еще вибрировали у нее в костях, пробиваясь сквозь слои усталости. Ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к реальности. – А вы – Николо Чоаба?

Цыган улыбнулся, и Кейт увидела на всех его зубах золотые коронки.

– Воевода Чоаба, – довольно грубо поправил он. Кейт посмотрела на О’Рурка. Воевода. Это же слово

было написано под венским портретом Влада Цепеша.

– Beszel Romany? – спросил воевода Чоаба. – Маgyarul?

– Nem, – ответил О’Рурк. – Sajnalom. Kerem beszel angolul?

Золотые зубы сверкнули.

– Да… да, я говорить английский… Dobroy. Добро пожаловать.

Акцент Чоабы напомнил Кейт старый фильм с Белой Лугоши. Чтобы немного встряхнуться, она потерла щеку.

– Воевода Чоаба, – начала Кейт, – отец Янош объяснил, чего мы хотим?

Цыган слегка нахмурился, глядя на нее, а потом снова вспыхнули золотые зубы.

– Хотим? Igen! Да… вы хотеть попасть в Румыния. Вы приехать из… Egyesult Allamokba… Соединенные Штаты… и ехать Румыния. Nem?

– Да, – ответила Кейт. – Завтра. Воевода Чоаба нахмурился еще больше.

– Hetfo, – пояснил О’Рурк. – Завтра. В ночь на понедельник.

– Ага… hetfo… да-да, мы переходить завтра ночь… понедельник. Это есть… это все… как вы сказать?… договорились. – Цыган повертел пальцами перед своим лицом. – Sajnalom… мой сын, Балан… он говорить английский очень хорошо, но он… бизнес. Да?

Кейт кивнула.

– О цене мы уже договорились?

Воевода Чоаба с прищуром посмотрел на нее.

– Кеrеm?

– Mennyibe kerul? – спросил О’Рурк, изобразив красноречивый жест пальцами. – Penz.

Цыган широко развел руки, как бы сметая что-то в воздухе. Потом поднял палец и показал его Кейт.

– Ezer… вы. – Теперь он показал палец священнику. – Ezer… вы.

– По тысяче с каждого, – сказал О’Рурк.

– Американские доллары США, наличными, – добавил воевода Чоаба, тщательно выговаривая каждый слог.

Кейт кивнула. Именно такую сумму накануне называл отец Янош О’Рурку.

– Сейчас, – сказал цыган, сверкнув зубами. Кейт медленно покачала головой.

– Двести с каждого из нас сейчас, – сказала она. – Остальное – когда мы встретим нашего друга в Румынии.

В глазах Чоабы зажегся огонек.

– Ketszaz ejszakat… м-м-м… сегодня ночью, – сказал О’Рурк. – Nyolcszaz on erkezes. О’кей?

Кейт протянула конверт с четырьмя сотнями. Цыган взял его ловкими пальцами и спрятал под тулуп, даже не заглянув внутрь. Блеснуло золото зубов.

– О’кей.

Затем он извлек из-под тулупа карту и разложил ее на скамье. Кейт и О’Рурк придвинулись ближе. Толстый палец цыгана ткнулся в Будапешт и пошел вдоль железной дороги в юго-восточном направлении. Его голос при перечислении населенных пунктов вдоль маршрута звучал гипнотически-ритмично, как молитва. Кейт закрыла глаза и прислушалась к этой молитве в пропитанной ладаном темноте собора.

– Будапешт… Уйсас… Сольнок… Бекешчаба… Лёкёш-хаза…

Она почувствовала, как по ноге волной прошла дрожь, когда цыган вновь ткнул пальцем в карту и повторил:

– Лёкёшхаза…

Глава 23

О «Восточном экспрессе» Кейт знала из книги Агаты Кристи и многочисленных фильмов: отделанные бархатом интерьеры, изысканный вагон-ресторан, повсюду роскошные светильники и элегантные, но таинственные пассажиры.

Таким был «Восточный экспресс», но только не этот.