Дети ночи

– Нет, Кейт, не думаю. По-моему, они берегут Джошуа для Церемонии Посвящения. Там он впервые примет участие в Священнодействии.

Отец Майкл О’Рурк саркастически хмыкнул.

– Вы вдруг стали неплохо разбираться в делах стри-гоев.

– Не больше, чем вы… священник, – отпарировал Лучан. – Вы – и францисканцы, и бенедиктинцы, и иезуиты – все наблюдаете, наблюдаете, наблюдаете… Много веков только и делаете, что наблюдаете… пока эти животные обескровливают мой народ и ведут его к пропасти.

О’Рурк смотрел немигающим взглядом. Лучан отвернулся и занялся капельницей.

– Ты не можешь оставить… его… здесь, – сказала Кейт, показав на бак.

Лучан облизнул губы.

– Есть еще люди, которые воспользуются этими данными, даже если я погибну. Даже если мы все погибнем. – Он резко повернулся к ним, сжимая кулаки. – И не волнуйтесь. Не много нас уцелело в ордене Дракона, но, даже если я умру, кто-нибудь придет сюда и сожжет этого… этого дракулу. Ни при каких обстоятельствах я не позволю ему жить и снова охотиться за нами. Ни за что.

Лучан вынул из ящика большой шприц, взял им кровь прямо из шеи тела, затем возобновил подачу из капельницы. Заперев внутреннюю дверь и морг, он повел их наверх, в лабораторию. Анализ занял у него минут десять, и Кейт увидела результаты: три нормальных образца, а один – кишащий ретровирусами Д, которые атаковали представленные кровяные тельца.

Оказавшись снова на улице, Кейт глубоко вдохнула и немного постояла под накрапывающим дождем, чтобы из одежды выветрился запах формальдегида и крови.

– А теперь что? – спросила она, чувствуя себя вымотанной и страшно уязвимой. Ясности не прибавилось ни в чем.

Лучан открыл дверцы машины, включил единственный дворник, и его ритмичное поскребывание звучало в ночи как метроном.

– Кто-нибудь из нас должен понаблюдать за домом этого человека. – Он достал бумажку, которую получил от Амадди.

– Дайте посмотреть, – сказал О’Рурк Вглядевшись при тусклом свете в текст, он заморгал, а

потом начал хохотать, откинувшись на спинку заднего сиденья.

– В чем дело? – спросила Кейт. О’Рурк отдал бумагу и потер глаза.

– Лучан, этот человек работает не в НБТ? Тот нахмурился.

– Национальное бюро по туризму? Нет, конечно нет. Это очень богатый подрядчик, промышлявший на черном рынке в поисках оборудования… Его компания, которую поддерживало государство, возводила президентский дворец и еще много громадных зданий, построенных по распоряжению Чаушеску в этой части города. Но почему вы спросили?

У О’Рурка был такой вид, будто он вот-вот снова рассмеется. Но он лишь потер щеку.

– Его имя… Раду Фортуна. Это такой низенький человечек, смуглый, с густыми усами и щербатиной в передних зубах?

– Да, – подтвердил озадаченный Лучан. – Один из нас должен круглосуточно наблюдать за его домом. – Он посмотрел на часы. – Сейчас почти одиннадцать. Я буду в первой смене.

О’Рурк покачал головой.

– Все поедем, – сказал он. – Посмотрим за домом, а заодно приглядим друг за другом.

Лучан пожал плечами и повел «дачию» по пустынным, блестящим от дождя улицам.

Глава 26

Дом господина Раду Фортуны скрывался за высокими стенами в квартале номенклатуры в восточной части Бухареста. В таких же больших зданиях в центре уже давно размещались посольства или министерства, но здесь, в старейшей и красивейшей части города, Чаушеску и его политические наследники одарили себя и кучку избранных из номенклатуры прекрасными домами, не изменившимися еще с довоенного времени, когда правил король Кароль.

– Дьявол, – буркнул Лучан, проезжая мимо огороженной территории, – можно было догадаться с самого начала по адресу.

– А в чем дело? – спросила Кейт.

Лучан развернулся и поехал вокруг квартала по пустынным и широким улицам.

– Во времена Чаушеску здесь не разрешалось ездить никому, кроме Вождя и его приближенных из номенклатуры. Во все восемь кварталов этой секции въезд был запрещен.

О’Рурк наклонился вперед.

– Вы хотите сказать, что за один только проезд здесь могли арестовать?

– Ну да. – Лучан погасил фары и сделал еще один круг. – Однажды осмелившись проехать здесь, вы могли впоследствии просто исчезнуть.

– А что-то изменилось после смерти Чаушеску? – спросила Кейт.

– Да, в некотором роде.

Лучан остановился и заехал задним ходом в аллею, почти полностью закрытую низкорослыми деревьями с тяжелой, намокшей листвой и кустами, которые не подстригали уже десятки лет. Ветки скребли по бортам «дачии», пока она не оказалась целиком в кустах. Теперь можно было увидеть лишь ее ветровое стекло, обращенное в сторону калитки и въезда в особняк Раду Фортуны.

– Полиция и секуритате все еще здесь патрулируют. Не слишком здорово было бы попасть к ним в лапы, если учесть, что я наверняка занесен в их списки разыскиваемых, а у вас вообще нет никаких документов.

Он задвинул «дачию» еще глубже, и теперь они видели улицу лишь сквозь переплетение веток.