Дети ночи

«Несовершеннолетний пациент мужского пола номер 2613» был доставлен в Первую окружную больницу Бухареста после того, как врачи детской больницы в Тырговиште не смогли диагностировать болезнь, явно угрожавшую его жизни. В число симптомов входили потеря веса, апатия, рвота, отказ от молочных смесей и некое расстройство иммунной системы, из-за чего любая простуда или вирус гриппа представляли для ребенка смертельную опасность. Анализ крови не выявил гепатита или других дисфункций печени. Не указывал он и на анемию, но количество лейкоцитов было гораздо ниже нормы. Переливания крови, начатые в пять месяцев, стали, казалось, причиной чудесного выздоровления – почти две недели ребенок пил из бутылочки и набирал вес, а реакция на аллергический тест показала положительную динамику иммунной системы, – но потом вновь начались проблемы с иммунитетом и все вернулось на крути своя. Последующие переливания приносили все более краткосрочное улучшение состояния больного. Пять недель назад ребенка перевели из Тырговиште в Бухарест, и почти все это время Кейт Нойман боролась лишь за сохранение его жизни.

Она вошла в изолятор. Толстая сестра с заячьей губой стояла у детской кроватки и кормила ребенка; вернее, она курила сигарету и смотрела куда-то в сторону, одновременно тыкая протиснутой через прутья кроватки бутылкой с соской ему в щеку. Он при этом слабо попискивал и не обращал на соску никакого внимания.

– Убирайтесь, – сказала Кейт, повторив то же самое по-румынски.

Сестра засунула бутылочку в грязный карман халата, одарила Кейт злорадной улыбкой и, стряхнув пепел с сигареты, неторопливо вышла.

Кейт взяла ребенка на руки и огляделась в поисках качалки, которую она раздобыла для этой палаты. Качалки опять не было. Тогда она присела на холодный радиатор под окном и стала убаюкивать малыша, нежно покачивая. «Нужно срочно назначить внутривенное питание», – подумала Кейт. Последнее переливание крови принесло облегчение лишь на пять дней.

Ребенок остановил взгляд на ее лице и перестал плакать. Он был таким крошечным, что ему вполне можно было дать не семь месяцев, а семь недель. Маленькие ручки и ножки казались почти прозрачными, большие глаза пристально смотрели на Кейт, как бы ожидая ответа на какой-то заданный вопрос.

Кейт достала бутылочку с заранее подогретой смесью и попыталась вставить соску в маленький ротик. Малыш отворачивался, не желая есть, но каждый раз его взгляд возвращался к ней. Тогда она поставила бутылочку на подоконник и стала его просто укачивать. Глаза ребенка медленно закрылись, а частое дыхание перешло в спокойное сонное посапывание.

Она покачала его еще немного, напевая колыбельную, которую ей пела мать.

Тихо, дитя, не говори ни слова,
Мама купит тебе пересмешника.
А если пересмешник будет петь,
Мама купит тебе бриллиантовое кольцо.

Вдруг Кейт умолкла и приблизила к себе лицо малыша. Она вдыхала его детский запах, ощущала шелковистость его реденьких темных волосиков, его частое дыхание обдавало теплом ее щеку.

– Не бойся, Джошуа, – шептала она. – Не бойся, малыш. Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я не дам тебе пропасть.

На следующее утро, после шестнадцатичасовой смены и лишь трех часов сна, Кейт отправилась в красивое министерское здание, чтобы начать бесконечную бумажную волокиту, связанную с усыновлением.

***

Возвращаясь в тот день в госпиталь, она встретила на лестнице Лучана Форсю. Он горячо обнял ее, крепко поцеловал в щеку и отступил на шаг.

– Неужели это правда? – спросил он. – Ты хочешь усыновить ребенка из третьего изолятора?

Кейт лишилась дара речи. Она еще никому ничего не говорила об этом, кроме министерских чиновников сегодня утром. Ей пора бы уже привыкнуть к тому, что здесь, кажется, все знают с самого начала.

– Это правда, – ответила она.

Лучан усмехнулся и снова обнял ее.

Кейт не могла не улыбнуться в ответ. Этому румыну, студенту-медику, было двадцать с небольшим, но она никогда не воспринимала его ни как румына, ни как студента. Сегодня Лучан был одет в гавайскую рубашку от «Рейн Спунер» с большими розовыми цветами, вареные джинсы «Кэлвин Клен» и кроссовки «Найк». Его аккуратно подстриженные волосы чуть-чуть не дотягивали до прически панка, а на руке красовался дорогой, но неброский «Ролек». Лицо Лучана было слишком загорелым для студента-медика, глаза – слишком ясными и живыми для румына, а английский – беглым и насыщенным идиомами. Кейт частенько думала о том, что, будь она помоложе лет на пятнадцать, даже на десять, ей трудно было бы устоять перед его обаянием. А сейчас он являлся единственным настоящим другом в этой странной, печальной стране.

– Великолепно! – воскликнул он все с той же улыбкой, вызванной известием о ее предстоящем материнстве. – Если мы с тобой поженимся, то таким образом обзаведемся ребенком без всяких усилий и долгого ожидания. Я всегда говорил, что «Поляроид» должен заняться производством детей.

Кейт хлопнула его по плечу.