Дети ночного неба

От неожиданности Ксаниш вскрикнула. И тогда произошло то, чего не ожидали ни аднский посол, ни глава клана — крик будто спустил напряженную пружину, все, кто стоял за спиной Тассана, яростно заревели, преображаясь, и кинулись на врага, ничего не соображая.

Лучники не могли стрелять, рискуя задеть своих. В коридоре образовалась свалка. Мелькали мохнатые тела Тассанов, хлопали крыльями Балооги, мелькали мечи аднцев, бесноваись лошади, обезумевшие от запаха крови и звериных тел.

Не преобразился только один глава клана, сохранивший трезвость рассудка. Он изо всех сил пробивался к дочери.

Ксаниш оттеснили к самой стене. Не прикрывай ее аднский посол, девушку разорвали бы и затоптали свои же, забыв, что это ее крик только что повел их в атаку.

Горад отрубил крыло какому-то Ворону и подтолкнул Ксаниш к свободному пространству.

— Вперед! Ты должна открыть ворота! В этом наше спасение!

Тут на посла навалился огромный мохнатый зверь, сверкнули клыки. Горад, оскалившись ничуть не хуже, снес оборотню голову.

* * *

Ворота! Она должна открыть ворота! Дрожа, Ксаниш пробиралась вдоль стены. Ее кто-то толкал, но она не обращала внимания, видя перед собой только сияющие бирюзой створки. Это для того, чтобы открыть внутренние ворота, те, что со стороны Империи, нужна сила нескольких человек и водяные механизмы, а к этим, чья суть пропитана магией, достаточно прикоснуться. Ксаниш протянула руки, под пальцами оказался прохладный металл. Девушка даже ни на мгновение не оглянулась назад, ей было все равно, что там происходит с ее сокланниками, ей даже все равно было, что происходит с тем, кого она будто бы полюбила. Сейчас перед Ксаниш были только ворота, ворота в месть, которую она наконец-то исполнит. Как же ты удивишься, сопливый Император, узнав, кто пустил врагов в твою страну. Жалкий мальчишка!

Створки дрогнули и начали открываться.

* * *

Он потерял ее! Он ее потерял! Шатрен завертел головой, выискивая серебристо-серую тиску дочери. Но светлый силуэт не мелькал среди дерущихся. Неужели кто-то в горячке убил ее?! Она могла упасть, или попасть под копыта беснующихся лошадей! Да, он считал дочь обузой, его раздражали ее недостатки, но глава клана искренне любил своего ребенка. Он был готов жизнь отдать за нее. И когда этот грязный аднец схватил ее своими грязными лапами, и Ксаниш вскрикнула от боли, Шатрен был готов разорвать его своими руками. И вот теперь он не может ее найти!

В этот миг шум битвы, ржание лошадей, острые крики Балоогов, вопли людей и рев Тассанов перекрыл глубокий пронзительный звук. Казалось, вся крепость вздрогнула до основания. Те, кого не совсем поглотила ярость битвы, в ужасе оборачивались.

И тут Шатрен заметил Ксаниш. Это она открыла путь аднцам. Фигурка девушки растворялась в солнечном свете, хлынувшем в щель, а за воротами… За воротами готовились бросить могучих коней в атаку тысячи и тысячи закованных в броню западников.

Шатрен кинулся к воротам, к Ксаниш, которую сейчас просто сметут. Надо закрыть ворота, пока аднцы не ворвались в крепость! Но створки открывались слишком быстро, он не успевал. Кто-то тоже бежал и кричал. Глава клана не обращал ни на кого внимания, он видел только Ксаниш, видел свою глупую девочку.

«Я успею! Я успею!» — твердил он про себя. По ту сторону аднцы пришпорили лошадей…

Ксаниш рассмеялась, довольно и зло.

Тогда он остановился, и, перехватив меч за лезвие, метнул его в дочь.

Створки остановились и начали сходиться обратно. Аднцы взревели и бросили коней в атаку.

Но Шатрену было уже все равно. Он не видел, как один из его младших сокланников подлетел к воротам и, прикоснувшись к створкам, заставил их сомкнуться. Он видел только хрупкую фигурку, окутанную серебристым шелком.

Ксаниш была еще жива, когда Шатрен склонился над ней.

— Что же ты наделала?!

В глазах девушки стояли недоумение и обида.

— Отец! За что?! — она будто почувствовала, кто виноват в ее смерти. Капризно надула губы, с таким выражением на лице и умерла.

Аднцы, обреченные на смерть, запертые среди врагов, отрезанные от помощи, начали сражаться в несколько раз яростнее, как загнанные в угол крысы. Шатрен безучастно смотрел на это, перебирая мягкие как шелк волосы дочери, ее голова покоилась у него на коленях.

В этот миг в схватку на белом, как снег, жеребце влетела Чиа Каеш. Шатрену даже сначала показалось, что сама богиня Маргш явилась за мертвыми. Но богиня смерти не стала бы орать на всю крепость:

— Ворота! Скорее закройте ворота!

Шатрен недоуменно оглянулся назад, ожидая увидеть ворота распахнутыми, но створки были глухо заперты.

— Разбойники! Они вот-вот ворвутся в крепость!

* * *