Дети павших богов

– А все-таки я твоя дочь. – Я сдвинула рукав на правой руке, покрытой не крестами, а чернилами и выпуклыми шрамами, рассказывающими историю моих предков. – Твоя история у меня на коже, как и в крови.

– Если бы кровь несла в себе лишь историю предков…

Я вздрогнула. Вот оно. Я знала, что услышу, но каждый раз ответ причинял боль.

Только потому, что был и оставался правдой.

Отец повернулся ко мне. Лицо его было непривычным, выражало что-то непонятное, но много более глубокое, чем обычное для него холодное равнодушие. Не знай я правды, могла бы принять это за теплые чувства. Или… за сожаление.

– Мне действительно хотелось бы, чтобы все обстояло по-другому, – сказал он. – Но ты замарана богами. Ты знаешь, почему тебе невозможно быть тиирной…

– Не хочу я быть тиирной, – прошептала я. – Я хочу быть тебе дочерью.

Отец отвел глаза, будто мои слова задели что-то очень личное, и я сразу пожалела о сказанном. А когда он снова заговорил, голос был размеренным и чужим, так что я возненавидела свою искренность, оборвавшую ту мимолетную связь.

– Эф, мы стоим на развилке. На перекрестке, от которого расходится много залитых кровью дорог. Тебе поручено важное дело, его исход решит, ведет ли к крови наша дорога. Я не доверяю этому вишраи. Наблюдай за ним. А кроме того, ищи правду. Сидни на тебя полагаются. – Помолчав, он добавил: – Я на тебя полагаюсь.

Помимо воли, я упивалась последними словами. Я не надеялась их услышать.

Он придержал меня за плечо:

– Покажи мне, чем ты можешь стать, дочь моя.

Может быть, виной тому было выпитое. Или волнения прожитого дня. Или тепло его руки на моем плече – знакомое и почти забытое прикосновение. Только мне пришлось проглотить слезы.

– Да, – выдавила я. – Я покажу. Покажу.

Глава 14 Тисаана

– Яприказал тебе другое, – сказал Зерит.

Он мерил шагами свой кабинет – необычное зрелище. Зерит был не из тех, кто от волнения мечется по комнате. Я стояла перед ним в грязной одежде, с пятнами крови на груди, все еще с Иль Сахаем в руках. Меня выдернули прямо из боя.

– Ты позволила им отступить! – Зерит резко развернулся ко мне.

Темные мешки под глазами. Взгляд, блестящий осколком битого стекла. Таким острым я его еще не видела. Незнакомым.

– Ты хотел, чтобы я их всех убила.

– Они должны были понять последствия своих действий.

– Они, бесспорно, напуганы.

– Этого недостаточно.

Он снова зашагал взад-вперед.

Я не спускала с него глаз. Человек, владеющий положением, так себя не ведет.

– Ты ждал, что я одарю тебя горой трупов? – тихо спросила я. – Что навело тебя на мысль, что резню, учиненную тобой, они оценят выше, чем учиненную Сесри?

Он поджал губы. На миг его лицо скомкал внутренний спор. И страх. Но исчез, едва я успела его заметить.

– Ты должна бы понимать лучше всех, кто здесь есть, – отрезал он. – Думаешь, окажись ты на моем месте, тебя стали бы уважать без принуждения? Тебя, заморскую рабыню? Не смотри на меня сверху вниз. Тисаана, ты не хуже меня знаешь: они не преклонят колени перед безвестным бастардом, если их не принудить. Как они принуждали меня.

Его голос перешел в крик, отдался в воздухе и увяз в чем-то похожем на стыд. Он отвернулся.

И я вдруг поняла.

Вот почему Зерит поставил во главе своего войска не кого иного, как Макса. Потому что Макс обладал тем, чего больше всего хотелось иметь Зериту: не просто даром стратега, а еще и родовым именем, почитаемым аранской знатью.

Макс рассказывал мне о давнем соперничестве за звание верховного коменданта. Стоило вспомнить тот рассказ, все встало на место. Претендентов, говорил мне Макс, оказалось четверо. Одного унесла война. Макс отступился после гибели семьи. И Нура, еще не оправившаяся после Сарлазая, не могла продолжать борьбу.

Остался один Зерит, он и стал комендантом. Никто его не выбирал. Выбора просто не было.

Картина мира переменилась, стоило мне понять, как зыбко положение Зерита.

– Ты свободна, – сказал он.

Не оборачиваясь, словно не желал видеть мое лицо. Может быть, понял, что я осознала.

Пока я добиралась до своей комнаты, ноги стали оставлять кровяные отпечатки. В коридоре я изо всех сил старалась шагать твердо. Но едва закрыла за собой дверь, все швы полопались.

Я даже до кровати не добралась – повалилась на пол.

Я раскинулась на бархатной кушетке в кабинете Эсмариса, с моих пальцев слетали бабочки. На поле битвы они выглядели зловещими – а здесь серебряными облачками. Всего лишь украшение, как и я сама. Эсмарис держал за горло своего генерала, мы с двумя рабынями делали вид, будто так и надо, будто человека не прижали лицом к столу, будто мы не заперты в одной клетке с чудовищем, способным в любую минуту обратить свою свирепость на нас.

Настанет день, когда она обратится на меня.

– Зачем мне тысяча мертвецов? – рычал Эсмарис. – Мертвые не вспомнят твоего имени!

Я подняла взгляд.

Комната внезапно опустела. Не стало генерала, и женщин не стало. Угрюмый Эсмарис мрачно уставился на меня – словно заметил вдруг, как пристально я наблюдаю.

– Воображаешь себя очень умной, Тисаана? – спросил он.

– Самую малость, – улыбнулась я.