Дети песков (СИ)

Наверное, именно поэтому ифриты гораздо успешнее теснили хетай-ра, чем те их. Даже несмотря на то, что в темноте у жителей Бархана было явное преимущество, и им, в прямом смысле, помогали сами стены родного дома. Но расклад явно был не в пользу защитников. Манс прибился к остальным хетай-ра, подбадривая их какими-то отдельными выкриками, но никто не горел больше желанием сломя голову бросаться прямо под лезвия имперцев. Пустынники отваживались лишь на слаженные атаки, чтобы не позволить ифритам приблизиться к занятой ими точке. И ни о каком дальнейшем продвижении не могло быть и речи — противник превосходил числом.

Когда взгляд Ашарха случайно упал на развороченную рыночную площадь, то от увиденного его сердце болезненно сжалось. Ничего больше не напоминало здесь о том дивном приятном глазу месте, где профессор с Лантеей еще совсем недавно гуляли между торговых прилавков и отдыхали на террасе богатого ресторанного дома. Теперь это были руины. Обрушенные строения, выбитые окна, из которых валил дым. Судя по огромным темно-зеленым осколкам, торчавшим из крыш домов и усеивавшим весь пол пещеры, стеклянного купола больше не было. Солнце изорванным пятном света проникало на площадь сверху, и в его сиянии профессор собственными глазами увидел горы трупов, наваленных друг на друга. Разрушенная рампа, опаленные огнем здания, забрызганные чужими потрохами стены и кровожадные толпы… Толпы ифритов, напиравших друг на друга. Все они подступали к узкому выходу из пещеры, поторапливая своих соотечественников. Они жаждали пройти глубже в подземный город и стереть его в пыль.

— Берегись!

Испуганный окрик Манса, раздавшийся откуда-то со стороны, привел профессора в чувство, и он вовремя успел отреагировать на обрушившийся на его голову удар паты. Узкое лезвие столкнулось с металлом выставленного вперед гладиуса, и Ашарх отпрыгнул на несколько шагов назад, увеличивая разрыв между ним и противником, который в общей неразберихе сумел подобраться так близко с замершему столбом человеку. Высокий широкогрудый ифрит с длинными чернильно-черными волосами, забранными в хвост, ухмыльнулся, и верхняя пара его рук переплела пальцы.

— Azuma… Isa dagar! — грудным голосом воззвал к своей богине имперец.

Яркий янтарный свет соткался из воздуха перед краснокожим воином и через мгновение вспыхнул языками пламени. Огненная сфера мигнула, и Аш даже не успел понять, в какой момент она ринулась прямиком к нему. Вот только что она висела возле ифрита, и уже через долю секунды оказалась практически у груди Ашарха. И профессор мог лишь крепко зажмуриться.

Манс снес его с ног в молниеносном рискованном прыжке, грубо приложив плечом о каменный пол тоннеля. Из горла Ашарха вырвался хриплый стон, и он испуганно уставился на приятеля, который мгновение назад спас его от верной гибели. Юноша и сам был удивлен, что он успел вовремя, и теперь в его серых глазах страх сменился облегчением.

Он плавным движением перекатился в сторону и вскочил на ноги, ощерившись в сторону ифрита, чья сфера уже разбилась о стену, так и не найдя своей цели. Имперец рыкнул и, взмахнув обеими своими патами, в прыжке обрушил на Манса лезвия, вложив в этот удар всю силу. Слова воззвания к Эван’Лин сами скороговоркой сорвались с губ хетай-ра, и клинки с глухим звуком отскочили от тонкой песчаной завесы, соткавшейся перед фигурой юноши. Ифрита откинуло на шаг назад от собственного удара, и паты задрожали, мелко позвякивая от энергии, которая была в них вложена, но так и не нашла выхода.

И, рукой развеяв собственное заклинание, Манс уже бросился в атаку. Рассекая кинжалами воздух, он делал один выпад за другим, целясь в разные точки, чтобы сбить противника с толку. Но имперец легко и изящно уворачивался от всех ударов, парируя некоторые из них латными рукавицами. Он делал грузные и тяжелые взмахи патами, надеясь поймать хетай-ра на ошибке, но Мансу хорошо удавалось избегать этих сокрушительных атак. Зато своими быстрыми движениями он вынуждал ифрита шаг за шагом отступать и пятиться, совершенно не смотря себе за спину, так как имперец был вынужден сосредоточиться на своем щуплом, но на удивление гибком противнике.

И этим воспользовался Ашарх, о котором краснокожий воин имел неосторожность позабыть. В тот момент, когда ифрит сделал очередной перекат в сторону, то профессор со всей силы взмахнул своим мечом и всадил клинок в бедро неприятеля. Ему казалось, что ударом такой силы он должен был как минимум оставить имперца без ноги, начисто ее отрубив, но гладиус вошел в плоть лишь до середины широкой части своего лезвия и так и остался там торчать, разрубив кожаную юбку. Воин рявкнул от неожиданной резкой боли и повернул корпус в сторону человека, который посмел таким бесчестным образом напасть на него из слепой зоны.