Дети порубежья

Он слишком резко перевернул страницу и отложил книгу на подоконник – так недолго и надорвать бумагу, слишком уж непрочный материал. Леар предпочитал пергамент, не опасаясь прослыть старомодным. Саломэ задерживалась… он глубоко вдохнул, унимая вновь проснувшийся гнев. Все обиды остались в прошлом: тогда, три года назад, он был готов швырнуть медальон Хранителя к ногам наместницы и удалиться в свое герцогство, но, чуть остыв, не нашел в себе сил расстаться с библиотекой. Книги удержали его в столице, и теперь он интересовался только книгами, хранил знание, больше не пытаясь передать его другим.

Три года назад молодой Хранитель обратился к Высокому Совету за разрешением открыть при дворцовой библиотеке первую в империи светскую высшую школу, призванную объединить под одной крышей все науки. Храмовый Совет возмущенно протестовал, и маги предпочли поддержать жрецов, а наместница не посмела пойти против их воли.

С мечтой пришлось расстаться, и с тех пор Леар, как ему казалось, разучился мечтать. Тогда же он перестал видеть привычные с детства сны: волшебные города с высокими стеклянными зданиями, облитыми солнечным светом, похожие на жуков устройства, летающие по воздуху, самодвижущиеся повозки, неизвестные земли… теперь он спал без сновидений.

Но вины Саломэ в том не было: она не может перебороть свою покорность так же, как он не в силах совладать с собственным упрямством. Леар услышал, как открывается дверь, и торопливо схватил книгу, погрузившись в чтение.

Саломэ молча стояла в дверях, ожидая, пока Леар обернется. Заходящее солнце залило комнату золотисто-красным светом, и атласное белое платье наместницы полыхнуло тревожным кровавым отливом. Хранитель перевернул страницу и закрыл книгу. Он никогда не пользовался закладками, безошибочно открывая книгу на нужном месте, даже если листал ее год назад.

– Ваше величество, – он медленно повернулся и так же медленно кивнул, приветствуя наместницу. Теперь, когда Леар стоял спиной к окну, солнечный свет обрисовал его тонкую фигуру в белой робе багряным контуром, придав черным волосам красноватый оттенок. Саломэ вздохнула:

– Леар, может быть, достаточно?

Хранитель удивленно приподнял бровь: начало разговора предвещало нечто новое. Похоже, наместница устала чувствовать виноватой себя и решила переложить вину на него. Ну что ж – он не станет навязывать ей свою снисходительность, если ее величество желает ссоры – кто же посмеет ей возражать? Саломэ продолжала:

– Тебе ведь все равно, каким будет цеховой устав! – Наедине Хранитель и наместница пренебрегали этикетом. – Зачем ты это делаешь? Чтобы разозлить магистров? Но они ведь не злятся на тебя, они же все равно выигрывают! Это просто глупо! Над тобой смеется весь двор, а скоро будут смеяться и на рыночной площади!

Леар пожал плечами:

– Какое благо для империи, что в отличие от упрямого Хранителя, у нее есть мудрая наместница, всегда принимающая продуманные решения во имя всеобщего блага. – Он подошел к книжным полкам и положил книгу на место.

– Ты издеваешься, я понимаю. Да, я не такая умная, как Энрисса или Саломэ Великая, но ты ведь не со мной споришь! Магистры намного старше нас и мудрее, они охраняют империю уже сотни лет. Если я не буду доверять им, то кому тогда верить?

– Магистры вот уже сотни лет охраняют исключительно свои интересы! – Леар и сам не понимал, зачем вступил в спор. Верность Саломэ белым ведьмам невозможно поколебать, он зря тратит время.

– Ну что им за интерес сохранять цеховой устав? Это у бургомистра интерес его изменить, а маги неподкупны!

Леар с удивлением посмотрел на ее величество: похоже, Саломэ Светлая несколько темнее, чем думают ее доверчивые подданные, если понимает, что мастера заплатили бургомистру.

– Хороший вопрос, Саломэ, – назвал он ее по имени, погасив тем самым ссору в самом начале, – очень правильный вопрос. Всегда нужно знать, кому выгодно то или иное решение. Давай вместе подумаем, почему магистрам важно, чтобы цеховой устав остался без изменений, и мастера не могли открывать большие мастерские.

– Леар, какая разница? Мы говорим о тебе, а не о магах.

– А мне уже самому стало интересно, – с обманчивым добродушием ответил Хранитель, присев на край стола. – Итак, Карт Дарионский пятьсот лет назад писал, что все действия людей объясняются либо стремлением обрести любовь, власть и богатство, либо боязнью их потерять. У магов есть богатство и власть, причем огненных магов как боялись, так и будут бояться, а белых ведьм в народе любят. Следовательно, речь идет не о приобретении, а о потере. Отмена цеховых уставов никак не повлияет на богатство магов, да и о любви речь не идет. Остается власть. Каким-то образом эти изменения должны уменьшить власть магов… вопрос, каким? – Леар выжидающе посмотрел на наместницу, словно та могла помочь ему найти ответ.