Дети порубежья

Нынешнего Хранителя он помнил маленьким мальчиком, появившимся при дворе после неудавшегося мятежа герцога Квэ-Эро, и уже тогда этот мальчик показался ему весьма неприятным ребенком. С годами министр не изменил своего мнения: из неприятного мальчика вырос малоприятный молодой человек, но сейчас, когда его знаменитая интуиция получила очередное документальное подтверждение, он не видел повода для радости.

Чанг с утра перекладывал бумаги, создав беспорядок на идеально убранном письменном столе, отчитал секретаря за ошибку в отчете, перечитал отчет еще раз, обнаружил, что ошибся сам, вызвал секретаря, извинился и отметил в уме, что нужно выплатить пострадавшему от начальственного гнева премию, выпил четыре чашки карнэ, и, наконец, принял решение. Отодвинув едва начатую пятую чашку, он вышел из кабинета, направившись к наместнице.

* * *

Вопреки ожиданиям наставниц и магистра Иланы, из Саломэ не получилось сильной ведьмы. Девочка обладала врожденным даром, быстро схватывала все новое, но ей не доставало терпения оттачивать свои умения, и очень скоро Саломэ уступала не столь одаренным, но упорным и старательным ученицам. Госпожа Илана вскорости поняла, что ее подопечная не видит особой нужды в учении, веря в свое высокое предназначение, и не стала настаивать — белым сестрам ни к чему была сильная ведьма на троне, а преданность девушки ордену и лично магистру не оставляла сомнений.

Единственным, что пришлось по душе юной послушнице из обширного курса магической науки, оказалось садоводство. Саломэ полюбила возиться в земле, она хорошо чувствовала растения и даже без магии создавала потрясающей красоты цветочные композиции. А с малой толикой магии плодородия ее клумбы превращались в сказочные видения, загадочные, нежные, в тонкой водяной дымке. Она умело сочетала цвета: яркие краски смягчались пастелью, не утомляя взгляд, а мелкие соцветия подчеркивали совершенную красоту крупных бутонов, не теряясь при этом в их тени.

Став наместницей, Саломэ перенесла свои любимые растения в дворцовый сад, отгородив себе уголок, куда строго запретили входить садовникам. Туда она уходила отдыхать от опостылевших государственных дел, запутанных докладов и надоедливых чиновников. Министры уважали желание наместницы побыть в одиночестве, и никогда не появлялись в ее убежище, но только не Чанг.

Саломэ с удовольствием отказала бы ему в аудиенции, но как обычно, не нашла в себе мужества. Она подозревала, что господин Чанг обладает тайной магической силой: внимательный взгляд его блеклых зеленых глаз внушал наместнице чувство безысходной покорности, от которой не спасала вся ее нехитрая магия. Саломэ понимала, почему попавшие на допрос к министру преступники сразу же сознаются во всех грехах, лишь бы прекратить разговор, и порой завидовала им — подозреваемым достаточно было признаться, чтобы избавиться от общества господина Чанга раз и навсегда, наместница же была лишена подобной роскоши.

Министр государственного спокойствия знал, что не пользуется особой любовью ее величества, и, как следствие, не боялся испортить ей настроение — он не нуждался в благосклонности наместницы, чтобы делать свое дело, и давно уже не боялся отставки, в глубине души даже желая уйти на покой.

Но сейчас даже невозмутимый министр ощущал некоторое неудобство — слишком уж деликатную тему придется обсуждать с ее дважды девственным величеством — Саломэ хранила девство и как наместница, и как белая ведьма. Он прошел по извилистой дорожке в самый дальний уголок заповедного садика, углядев белое платье наместницы — она стояла на коленях и нежно гладила ствол розового куста, чудом не накалываясь о шипы. Саломэ нехотя поднялась, что-то шепнув напоследок поникшей бежевой розе, единственной на кусте, и повернулась к министру:

— Добрый день, господин Чанг, — хорошо знавший наместницу Леар легко бы прочитал в ее взгляде притаившееся отчаянье, но для постороннего наблюдателя лицо молодой женщины выражало только внимательное участие.

— Добрый день, ваше величество. Сожалею, что пришлось прервать ваше уединение, но дело не терпит отлагательства, а во дворце нас могут подслушать.

Саломэ не сдержалась и удивленно наклонила голову — все знали, что разговоры во дворце подслушивают люди министерства спокойствия, и другим прознатчикам пришлось бы расталкивать локтями состоящих на жаловании у господина министра, чтобы услышать что-нибудь важное.

— Прошу вас, — она показала ему на скамейку, но министр остался стоять, чтобы лучше видеть ее лицо.

— Ваше величество, дело очень деликатное, настолько, что я долго колебался, стоит ли давать ему ход… Но если не поставлю вас в известность сейчас, через месяц произойдет катастрофа.

— Я вас внимательно слушаю.

Больше всего она ненавидела такие вот «деликатные» дела. Каждое из них грозило падением империи, черной напастью, неурожаем и чуть ли не возвращением Проклятого в следующую пятницу, а сводилось к тому, что нужно отказать просителю, или подписать приговор, или поднять налог.