Дети природы. Возрождение

Остановив коня в двух шагах от дома, Оданис соскочил на землю и забежал в шатер. Плетеная клетка лежала на столе. В ней сидела уставшая птица. Увидев человека, она слегка расправила крылья и жалобно каркнула. В углу на коряге чужака охранял орел. Он не сводил с ворона глаз, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу. Завидев хозяина, орел сложил крылья и замер. Оданис подошел ближе и навис над вороном. Долго всматривался в птицу, в надежде не почувствовать дурного. Но в добрых глазах мужчины промелькнула тревога. Он схватил клетку и вышел из комнаты.

Оданис широко шагал по тропе. По обеим сторонам его окружали шатры нагир. Мужчина миновал их и вышел к "первому" дереву. В стороне виднелся дом Мамиты, и Оданис направился к нему. Пригнув голову, вошел внутрь.

В углу у входа стоял маленький круглый стол из светлого дерева. На нем под чашей с маслами теплилось пламя свечи. В воздухе крепко пахло кипарисом. Все стены были увешаны рисунками. За большими и маленькими пергаментами не проступал даже кусочек зеленой ткани шатра. Некоторые из рисунков были крошечными, сделанными на обрывках папируса. У самой дальней стены возвышалось широкое мягкое ложе. От потолка до самого пола его покрывал прозрачный, невесомый балдахин. Возле, прямо на полу, сидела юная девушка. Увидев Оданиса, она поднялась на ноги и кивком поприветствовала его. Оданис склонил голову в ответ. Девушка приоткрыла балдахин и, закрепив ткань, отошла в сторону.

Среди подушек лежала Мамита. Ее почти бесцветные, едва зеленые глаза были устремлены в пустоту. Длинные волосы доходили старушке до пят и укрывали ее тело, словно одеяло. Тонкие руки были сложены на груди.

Оданис поставил клетку на пол и опустился на колени у кровати. Он нежно коснулся ладони старушки. Мамита быстро заморгала и повернула к нему голову.

— Оданис, — ее лицо просияло.

— Здравствуй, Мамита, — сказал мужчина и слегка сжал руку, — как ты?

— Все хорошо, не беспокойся, — отвечала старушка. Она улыбнулась, и дряблая кожа возле ее глаз и губ собралась в глубокие морщины.

— У меня есть к тебе дело, — перешел к главному Оданис. Мамита оживилась. Он помог ей приподняться и сесть, облокотившись на подушку.

Оданис потянулся за клеткой и поставил ее перед собой. Мамита взглянула на ворона. Птица повернулась к ней и, потоптавшись на месте, нахохлилась. Старушка менялась в лице. Ее охватывало беспокойство. Она протянула к клетке слабую руку. Дрожащими пальцами коснулась тонких прутьев. Губы Мамиты затряслись, а глаза расширились.

— Иргида, — сдавленно прошептала.

Мамита забегала глазами по стене. Она указывала на рисунки. Оданис подскочил и стал подавать пергаменты. Старушка отмахивалась, пока, наконец, он не нашел нужный. Несколько раз постучав по рисунку пальцем, Мамита предостерегающе повторила:

— Иргида.

Затем, нахмурившись, посмотрела на ворона и сказала:

— Она нашла нас.

Оданис посмотрел на рисунок. На нем была изображена высокая женщина. Все в ней и вокруг нее было черным -черно. Ветер высоко поднимал ее волосы и края одежды. Перекошенное яростью лицо, застыло в оскале. Руки с напряженными пальцами, походившими на звериные когти, были широко раскинуты и занесены для удара.

Неистовые глаза горели огнем. В ее ногах распластались безжизненные, истерзанные тела нагир. Мужчин, женщин и детей. Потухшие и ледяные.

— Хищница, — выдохнул Оданис.

Глава 40

Послеобеденное солнце мягко освещало город. Королевская карета в сопровождении стражников двигалась по центральной улице.

— Благодарю за приглашение, — мягко улыбаясь, сказала Калисса.

Королева прижала ладонь к груди и взволновано заговорила:

— Я страшно переживала за вас. Последствия морской болезни бывают очень неприятными! На самом деле любое, даже, казалось бы, легкое недомогание, может стать опасным.

— Теперь я в порядке, — бодро отвечала Калисса, — и прогулка будет очень кстати. Амалия расплылась в улыбке:

— Так и знала, что вам нужно развеяться.

Калисса повернулась к окну. Экипаж выехал из главных ворот города на знакомую ей дорогу, тянувшуюся через лес к порту. Учтивость была проявлена, теперь иргида могла вернуться к делам. Задумчивость окутала ее лицо. Медовые глаза заискрились. Она подгоняла птиц. Трепетное нетерпение овладевало ею. Острое воронье зрение доносило до нее яркие, увеличенные и закрученные, словно в водовороте, картинки. Калисса видела общины, необъятные поля, густые леса и быстрые реки. Птицы устали и противились чарам. Но иргида была сильнее и заставляла их лететь дальше.

Впереди замаячили очертания порта. Карета повернула налево и стала отдаляться от него в сторону. Спустя час, королева, с легкой улыбкой смотревшая в окно, обратилась к Калиссе:

— Мы уже подъезжаем.

— Путь оказался не близким, — удивленно заметила Калисса.

— Природа, которую вы увидите стоит потраченного времени, — интриговала Амалия.