Дети Революции (СИ)

К концу лета проблемы приюта удалось разгрести. Понятно, хлопот предстоит ещё немало, и не столько от беспризорников, сколько от властей. Беспризорники, как ни странно, особых неприятностей не представляли.

В большинстве случаев это вчерашние деревенские мальчишки, сбежавшие от излишне жестокого хозяина и скотских условий жизни. Возможность жить в нормальных условиях и получить ремесло их только радовала.

Хитровские сложней, но и там ничего особенного — вчерашние воришки и попрошайки. По малолетству ещё не пристрастились к алкоголю, табаку и проституткам, зато побои получают практически ежедневно. Словом, блатной романтикой проникнуться не успели.

Ребята постарше проблемней, но в большинстве своём из смирных или попросту болезненных, не способных нормально жить в скотских условиях Хитровки. Эти уже осознанно выбрали ремесло и какую-никакую, но возможность обустроится в жизни. Тем паче, покровители в лице консула Конфедерации, староверов и косвенно — самого генерал-губернатора дают неплохие шансы.

Не все из них останутся в приюте, процент брака в таких случаях неизбежен. Тем более, прежние дружки рядышком. Заматереют вчерашние задохлики, окрепнут, научатся давать отпор взрослым агрессорам (что несложно, вечно синие хитровцы не представляют собой грозных противников) и решат, что работа и учёба не по ним, выберут вольную жизнь. Пусть!

Главной проблемой стали не дети, а взрослые. Староверы, на которых Фокадан решил опереться, не устраивали власти — а ну как и дети вырастут раскольниками?! Хорошо хоть финансово рогожцы выручали — до того момента, когда ФЗУ станет выдавать хоть какую-то продукцию и выйдет на частичную самоокупаемость, годы.

Попытки чиновников пристроить в приют своих людей не устраивали уже самого попаданца. Приюты в Российской Империи функционировали, но на удивление скверно. Тащить в свой приют педагогическую шваль, пусть даже и с опытом, Алекс не собирался. Испортив отношение с рядом чинуш, слегка осложнил себе жизнь — чинуши в ответ начали ставить преграды для педагогов, желающих попробовать свои силы в новом приюте.

Пришлось кинуть кличь среди студентов-народников, разбавив последних выписанными их Конфедерации ребятами из ИРА. Из тех, разумеется, кто имел опыт работы с детьми. Не столько даже педагогами (те востребованы в Конфедерации прямо-таки на разрыв), сколько учителями физкультуры, военного дела и ремёсел.

Смесь получилась эклектичная — народники (некоторых так и тянуло назвать блаженными) в качестве педагогов, суровые тётеньки в качестве поварих и кастелянш, русские мастера в завязке и ирландские физруки и военруки.

— Жесть как есть, — пробормотал попаданец, увидев впервые эту пёструю толпу на общем собрании, — что ж, иного выхода пока не вижу, будем поглядеть.

* * *

Ирландский десант, избыточно многочисленный, сразу навеял определённые подозрения.

— Зацепиться, командир, — не скрывая, пожимал плечами гигант Лейф — ни разу не ирландец, влившийся в ИРА из-за жены-ирландки и погибшего во время нью-йоркских беспорядков первенца, — в Конфедерации наших олимпийцев полнёхонько. Устроиться хорошему боксёру или там бойцу можно неплохо, но ажиотаж давно спал. А здесь, говорят, можно больше зарабатывать.

— Пока вы в новинку — да, — согласился Фокадан, — сливки снять хотите?

— Как получится, — отозвался норвежец, дважды чемпион Кельтской Олимпиады по борьбе и серебряный призёр по ирландскому боксу, — может и сливки, а может — зацепимся всерьёз. Рано пока говорить.

— Что официально-то не захотели? — Полюбопытствовал Алекс, уже зная ответ.

— Зачем? — Хмыкнул гигант, — мы учителя, добрые и хорошие. Хотят местные учиться у нас, так пусть поуговаривают. Для своих начнём уроки давать бесплатные, а там слухи своё дело сделают.

— Дельно, — согласился попаданец, — знаю характер московского купечества, получится. Хм, не удивлюсь, если гимнастическое общество откроем через годик.

— На это и надеемся, генерал, — донёсся весёлый голос из толпы собравшихся атлетов.

Под Гимнастический Клуб арендовали здание по соседству, чему владелец премного обрадовался, скинув стоимость до минимума.

— Три десятка таких молодцев, да ходит к вам будут ребятки крепкие, — радовался упитанный, но плечистый и на диво подвижный купец, — этак глядишь, и домик мой стоить побольше будет. Клуб-то только для своих?

Лейф оглянулся на Фокадана…

— Скидочку сделаешь, Савва Митрич, так и не только, — спокойно ответил тот. Видя, что купец приготовился торговаться, добил:

— Всё равно отыграешь на своих, иначе какой ты купец!?

Савва хмыкнул, но кивнул согласно:

— Отыграю, не без этого. В Москве давно говорят о кельтском боксе, найдутся желающие. Так какая скидочка?

— А вот сколько народу хочешь привести, такая и скидка. Только сразу скажу — на тренировках под хмельком не появляться, после вчерашнего тоже. Ну и чтоб без табака, да не с набитым брюхом.

— Эк, — одобрительно сказал купец, — почитай, как у староверов.

— А как же, — согласился Фокадан, — ты и сам небось на Масленицу на лёд выходишь[4]?

— В первых рядах, — приосанился собеседник.