Дети Революции (СИ)

Несколько минут спустя, под взглядами зевак, посольские демонстративно заколотили окна здания досками крест-накрест. Объяснять опасливо крестящимся зевакам русские обычаи не нужно, символизм происходящего понятен. Тем паче, традиция славянская, позаимствованная Фокаданом ради символизма.

Делают так, когда покидают дом надолго и не знают, вернутся ли назад. Не столько от воров, сколько от нечистиков и отчасти — как символ прощания с миром. Так заколачивали окна мужики, уходящие партизанить в леса, спасаясь от наполеоновской, а позже и гитлеровской армии. Крест на себе и на прежней жизни.

Оценили зеваки и мундиры с орденами, не зря посольские расхаживали по двору с распахнутыми полами шуб и шинелей — благо, очередная оттепель делала возможным этот жест.

— Воевать, куда ж ещё, — уловил Фокадан разговор зевак, — мундиры не видишь? Да окна заколотили… к Бакланову собрались, не иначе!

— Дороги в Царское Село надёжно перегорожены силами… революционеров, — выделил голосом язвительный господин, похожий на опустившегося, сильно пьющего чиновника из мелких, — прорваться туда не выйдет.

— И оставаться никак, — визгливым голосом ввинтилась в разговор рыночная торговка, — они ж с англичанами, хуже чем кошка с собакой живут! А тут сперва царя сбросили, то есть это… легитимность властей под вопросом встала! Теперь вот и англичане высаживаются. Не стерпели!

Продолжая на всякий случай отслеживать пустопорожние разговоры собравшихся, большинство из которых выпимши, Алекс снова окинул взором своих людей. Вроде бы всё в порядке, пора!

Кавалькада повозок и верховых потянулась из ворот посольства Конфедерации. Помимо сотрудников посольства, покинуть город решили ирландцы из недавнего десанта. Если на переворот, по большому счёту, им плевать, то вот на высадившихся англичан уже нет!

Ирландец может равнодушно относится к англичанами, давно забыв родину предков и вспоминая английских собак исключительно как ругательство в пьяном виде. Не редкость, увы… Но вот проверять, как отреагируют английские собаки на ирландцев в Петербурге, желания ни не возникло. Ищите дураков в другом месте, знамо как отреагируют — не виселицей и расстрелами, так тюрьмой или каторгой!

Останавливать изрядно растянувшуюся колонну войска мятежников не стали, дипломатическая неприкосновенность иногда полезна.

— … даже если ирландцы и присоединяться к Бакланову, пусть их! — Расслышал попаданец зычный рёв какого-то генерала, распекавшего незадачливого подчинённого, — и без того на нас смотрят, как на людей без чести, после Кронштадта!

Подчинённый в чине подполковника смотрел на генерала полным ненависти взглядом, попаданец хорошо увидел это, колонна проехала в считанных метрах.

— Личная неприязнь, — негромко сказал подъехавший Бранн, выразительно косясь на русских офицеров, — всему Петербургу то ведомо. А тут вот… повод. Сейчас генерал на подчинённого собак спустил, а потом подполковник кляузу накатает, за потакание нам.

— Напомнишь потом, запишу, — так же негромко ответил Фокадан, — очень интересный персонаж этот генерал. Могу доллар против цента поставить, что в мятеж он ввязался случайно, а теперь мается. Если подход найти, может интересно получиться.

Ближе к предместьям к колонне начали присоединяться русские из тех, кто не захотел остаться в городе. Всё больше военные, выезжающие поодиночке или малыми группами.

— Форма, — сквозь зубы процедил Лонгстрит, — не понимают, что демаскируют? Да и вызов нешуточный…

Посольские из тех, что ехали верхами, быстро разлетелись по колонне, передавая просьбу-приказ. Русские военные не всегда охотно, но переодевались в гражданское. Тем паче, никто не требовал от них снимать мундиры, всего-то поменять шинели на шубы.

Если кто из вояк начинал ерепениться, им показывали на мирных обывателей, присоединившихся к колонне и всё прибывающих в числе. Собственно, у обывателей и позаимствовали на время верхнюю одежду.

— Никого сия маскировка не обманет, — простонал Лонгстрит, окинув взглядом маскарад.

— Будем надеется на дипломатический иммунитет, — так же мрачно ответил Фокадан, — да на то, что вызова нет, раз они в гражданской одежде. До крайнего ожесточения ещё не дошло… будем надеяться.

Растянувшуюся колонну выпустили из города не без проблем, единожды пришлось прорывать с боем. Впрочем, боем это можно назвать только для обывателей. Так, обычная перестрелка и проверка на решимость идти до конца.

Увидев, что мужчин с оружием в колонне достаточно, и что они крайне озлоблены, две роты Эстляндского пехотного полка освободили дорогу на Великий Новгород и почти десятитысячная колонна двинулась к Волхову.

* * *

Сэр Джеффри Томас Фиппс Горнби, вице-адмира[1] Флота Её Величества, недоволен. Граф Орлов-Давыдов, знамя русских борцов с тиранией, за пару дней до операции сказался больным и якобы слёг в нервической горячке. Этим поступком известный либерал и один из немногих официально известных англоманов, сохранивших своё высокое положение в царствование Александра Второго, заметно осложнил жизнь сэру Горнби.