Дети Робинзона Крузо

Крик не вышел горлом Дмитрия Олеговича, хотя сердце его чуть не остановилось. Челюсть задвигалась, будто ему не хватало воздуха и одновременно он пытался что-то прожевать. Директор отшатнулся, но, наткнувшись на холодную мраморную колонну, всхлипнул и почему-то на мгновение зажмурился, успев подумать лишь о том, что если откроет глаза и ничего не изменится, он просто умрет.

Когда его глаза открылись, покойницы не было на прежнем месте.

Она шла к нему, почему-то по кругу и не сводила с него застывшего взгляда. Ее груди покачивались из стороны в сторону; и их также не пощадили пятна разложения.

Директор заскулил; надо было бежать, но вместо этого он уперся спиной в мраморную колонну и лишь бессмысленно сучил ногами. Сил больше ни на что не осталось, и он все упирался в холодный итальянский мрамор, продолжая слабо поскуливать.

Она остановилась прямо перед ним. Дмитрий Олегович клацнул зубами, и его глаза исторгли какую-то темную молнию. Она начала поднимать руки. Бледные, тронутые тленом, она тянула к нему руки, словно пришла с просьбой и вот сейчас, совсем скоро, коснется его...

— Нет-нет-нет, — с дикой рассудительностью произнес директор, будто указывая кому-то на нелепейшую ошибку.

А потом неожиданно резко развернулся и бросился бежать. Все неблизкое расстояние до двери он осилил в два прыжка, словно пытаясь догнать свои улепетывающие ноги. На полном ходу директор врезался в дверь, больно, до крови расшибив лоб и не заметив этого. Дверь оказалась запертой. Дмитрий Олегович с неистовством дергал золоченую ручку, а, не добившись видимого результата, бешено забарабанил кулаками в закрытую дверь, чуть не срывая ее с надежных петель. Он барабанил, барабанил, только все слабее и слабее...

Чувствуя приближение холода со спины, директор прекратил стучать, обмяк, прислонился щекой к двери «помывочной» и заплакал. Горько, жалобно, как плачут дети, давая себя увести нехорошим взрослым. Так же, не переставая всхлипывать, Дмитрий Олегович обернулся.

Она стояла перед ним. Директор выдохнул влажный свистящий звук, и в его позе проступило некое атавистическое смирение; Дмитрий Олегович заметил, как ее губы начали разлепляться, и изо рта вытекла струйка воды. Вот и все, с обреченной, конечной печалью, почти неотличимой от равнодушия, понял директор: так и вышло — сейчас она его поцелует, и мир кончится, будто кто-то просто задернет штору.

Вместо этого она качнула волосами, обдав директора новой волной запаха затхлой воды. Разлагающаяся плоть вдруг порозовела и выровнялась, а глаза прояснились, словно на мгновение в них вернулась жизнь:

— Скоро он найдет себе хозяина, — услышал Дмитрий Олегович низкий грудной голос.

Звуковая мимикрия не удалась. Этот шершавый голос был ужасен, казалось, он не оставляет шансов. Но все же директор встрепенулся, во всем его существе промелькнула искра суетливой надежды.

«Я не виноват», — успел послать он мысленный сигнал.

«Я знаю. Но это неважно», — печальным вздохом пронесся ответ, и в нем сквозило понимание.

А потом она сделала шаг вперед. Просто один шаг. Последний, отделяющий Дмитрия Олеговича от ее ледяных и непресекаемых ласк. И все надежды закончились.

VIII.

На следующее утро в новый, недавно открывшийся и, по слухам, крупнейший в Европе салон BMW, что на Третьем транспортном кольце (словом, в тот самый), заявился со вкусом одетый симпатичный молодой мужчина в прекрасной физической форме, также нам небезызвестный. И место, и человек были «теми самыми».

— О, какой handsome! — шепнула Юленьке ее подруга, менеджер Алена. Юленька в ответ растерянно посмотрела по сторонам.

«Да что с ней сегодня такое? — подумала Алена. — У нее до неприличия развратный и довольный вид».

— По-моему, я знаю, кто это. Он уже приходил, — продолжила менеджер Алена. — Точно, в журнале про него читала. То ли из рекламы, то ли из шоу-бизнеса, или... вроде как книга у него вышла. Точно: человек без определенных занятий с многими талантами, — так про него написал журналист.

— Счастливый, — безучастно отозвалась Юленька.

— Еще бы! — Алена решила подначить подругу. — С такой-то попкой! Конфетка. Он, кстати, в тот раз на мотоцикле приезжал. Я б с ним прокатилась — это так романтично!

Юленькины щеки вспыхнули, но лишь на секунду, и то явно из-за каких-то собственных воспоминаний.

«Что-то с ней и правда сегодня такое. — Алена была заинтригована. — Нашла, что ль, себе кого?»

Вслух она сказала:

— Как-то... Миха... — Она постучала пальцем по стойке. — Сейчас вспомню, как-то смешно... Точно: Миха-Лимонад!

— Бандюган, судя по имени? — Юленька растерянно пожала плечами, все еще совершая путешествие по волнам своей памяти.

— Говорю ж тебе... А впрочем, кто его знает! — Алена улыбнулась, а в голове у нее промелькнуло: «Юленька нашла себе какого-то жеребца. Это точно! Тогда... Как она с шефом-то собирается разруливать?» — С ним Коля работал, а Коля заболел. Пойду займусь, если ты не против.