Дети Рыси

Джучибер с Богурчи доставили раненного Содохая в лагерь. Там уже было немало таких, как он. Над ними суетились целители. Были даже двое старших шаманов из святилища Рыси, неведомо каким образом оказавшихся здесь. С подветренной стороны лагеря укладывали тела павших, которые привозили с поля битвы. Устроив друга, Джучибер направился к войсковому знамени-тугу, у которого собирались военачальники и багатуры. Откуда-то сзади подъехал Кайдан.

– Наших легло восемь, да трое ранено до кости,– доложил он.

– Четверо,– поправил его Джучибер.– Четверо. Я привёз Содохая.

Возле самого знамени он увидел старейшину Укэту. Несмотря на помятый чьим-то сильным ударом шлем и посечённый во многих местах доспех, тот гордо восседал на своём чёрном как смоль жеребце, уперев руки в бок. Из остальных военачальников были есаул Олдан и несколько сотников. Ни Элдекэра, ни буниятских нойонов ещё не было видно. Они появились лишь полчаса спустя.

Братья-нойоны, может быть в первый раз, скакали рядом друг с другом, обмениваясь впечатлениями от отгремевшей битвы. Стрелки шлемов были подняты вверх, отстёгнутые кольчужные бармицы, открывали молодые, полные возбуждения от одержанной победы, раскрасневшиеся лица. Следом за ними скакал старейшина Элдекэр, окружённый воинами, держащими в руках бунчуки. Впрочем, он даже не скакал, а скорее величаво ехал. Его конь шёл ровной неторопливой иноходью.

Джучибер поразился изменениям, которые произошли в облике старейшины буниятов. Теперь, после одержанной победы, Элдекэр совершенно преобразился. Куда только подевались его приветливость и радушие? С окружающими старейшина разговаривал так, словно он каган табгарский, снисходящий до них с высоты своего величия. Если же что-то ему и приходилось говорить, то это была затейливая, полная велеречивых слов и выражений речь.

Потому-то Джучибер мало что понял из его слов, когда подъехавший к ним Элдекэр, поздравил всех с одержанной победой. Зато он сполна насладился зрелищем унижения горделивого Укэту, когда старейшина буниятов проехал мимо того, даже не повернув головы, так словно это было пустое место.

Общий враг был побеждён, и теперь все распри и свары, словно сухой навоз в половодье, вновь всплывали на поверхность.

Глава 12

Джучибер вернулся в Баргу всего за два дня до начала курултая. Тут он узнал, что пока он отсутствовал, в станицу прибыл нойон орхай-менгулов Наранген. По поручению своего хана тот объезжал нойонов и старейшин племени коттеров, заводя с ними осторожные разговоры о том, чтобы они шли под высокую руку Бохорула. Хан орхай-менгулов лелеял надежду объединить оба племени под своей властью и потому не скупился на обещания оказать всяческую защиту и покровительство тем, кто назовётся его человеком.

Но гордые нойоны и старейшины коттеров и слышать не хотели об этом. И это несмотря на то, что из полуденных земель доходили грозные слухи о готовящемся новом нашествии ченжеров. Тогда, скрепя сердце Наранген, предложил коттерам самим избрать себе нового хана.

Узнав обо всём этом, Джучибер был неприятно поражён, что бывший друг и союзник его покойного отца повёл себя таким образом. Для него действия нойона Нарангена, несомненно, поступавшего так с подачи Бохорула, попахивали двуличием. Он-то ожидал, что хан орхай-менгулов поддержит его, как единственного наследника Хайдара. Теперь же надеяться на его поддержку было нечего.

Это был наглядный урок того, что, когда дело касается власти, нельзя доверять ни чьим словам и обещаниям. И Джучибер усвоил его в полной мере, затаив в глубине души глухую обиду на хана орхай-менгулов.

В самый канун всеобщего съезда в курень Джучибера прибыли оба воеводы Далха-Кота. После того, как старейшины пытались подкопаться под Есен-Бугэ, они стали дружны, забыв былое соперничество. С ними приехали все друзья и те, кто держал сторону сына Хайдара. Джучибер приветствовал их, стоя возле своей юрты. Тут же находился его зять Тунгкер с женой. Сузге хлопотала, распоряжаясь об угощении вновь прибывших гостей.

Людей собралось неожиданно много. Джучибер даже не ожидал, что у него оказалось столько сторонников. Были и совсем незнакомые ему, приехавшие издалека, но знавшие его отца. Это в какой-то мере вернуло Джучиберу спокойствие. Заставляя себя быть радушным хозяином, он кланялся, произносил здравицы и поднимал чашу вместе со всеми, но настроение не улучшалось.

– Ты чего такой насупленный? – обратился к нему Мутулган-багатур.

– Утром Танчан приходил. Сурга-Огул не дал дани, а посланных его люди побили палками.

– Эге! Вот это новость! – отозвался Есен-Бугэ, оставив в сторону чашу с кумысом.

– Вот оно как? – задумался Мутулган.– Обнаглел без меры, шакалий помёт. Видать сильным себя почувствовал…

– Поднять две-три сотни нукёров, да и разнести его курень в прах,– горячась, заговорил Содохай.