Дети ржавчины

–  И что же?

–  А ничего, – погонщик усмехнулся. – Там теперь столько мертвецов, что, говорят, в хорошую погоду видно, как на склонах белеют их кости. Многие хотели уйти от Пылающей прорвы, а как от нее уйдешь, если она везде?

–  Куда они пытались уйти? В какую сторону?

–  В любую. Куда бы ни шел, остановишься перед горами. Если хватит смелости на них карабкаться – попадешь в Прорву. Она тебя и прикончит.

–  Ну а что там дальше? Что после Прорвы?

–  Ничего там нет, – удивленно ответил Подорожник. – Прорва – она и есть Прорва.

–  То есть ты хочешь сказать, что ваша страна со всех сторон окружена Прорвой?

–  Так и есть. В ней и рождаются посланники, которые убивают людей и животных.

«Двухмерная модель мира, – подумал я. – Это мы уже проходили».

–  Ну а старые вещи, – сказал я вслух, – откуда они берутся? Не чужаки ли приносят их с собой?

–  Ерунда, – скривился Подорожник. – Старые вещи упали с колесницы, которая в старые времена появилась в небе, пронеслась над землей и канула в Прорву. С тех пор люди их находят. Вот так.

И в этой легенде мне послышалось нечто знакомое.

–  Неужели ты сам в это веришь? Погонщик посмотрел на меня с сомнением. Словно раздумывал, доверять ли мне свои сокровенные мысли.

–  Ну, говори!

–  Сказать честно, я думаю по‑другому. Да и не только я. Старые вещи поднимаются на поверхность из подземных городов. Там когда‑то жили люди, которые их изготовили. Или даже сейчас живут.

–  И почему ты так думаешь. Подорожник? – спросил я, стараясь не показывать излишней заинтересованности.

–  Если бы вещи упали с колесницы, их давно бы уже все собрали. А на самом деле они не переводятся. Люди находят все новые и новые. И главное, находят их в земле. Даже из‑под земли достают. Мы сейчас едем на одну из горных застав, так там целый холм перекопан, как муравейник. Люди все ищут и ищут. И находят.

Я был тронут тем, с какой наивностью этот сильный и по‑своему мудрый человек объясняет устройство мира. Версия с колесницей, конечно, не выдерживала никакой критики. Но дыма без огня не бывает. Если в народе говорят про небесную колесницу, значит, действительно что‑то здесь когда‑то пролетало. Впрочем, разговор про подземные города я тоже не мог воспринимать всерьез. Я мог только тщательно проанализировать этот фольклор и вычленить из него крупицы подлинной истории. Устное творчество всегда хранит в себе часть истории.

–  Скажи, Подорожник, – спросил я, – кем был твой отец?

–  Отца не помню. Его убила Прорва еще до моего рождения. Мать говорила, он был погонщиком, как я.

–  А дед? Ты помнишь деда?

– Деда помню… плохо. Он, кажется, строил дома… Или мебель делал. Или инструменты, чтобы делать мебель. Знаю только, что ему удалось дожить до моего рождения, а увидеть своих внуков – это не каждому выпадает.

–  Ну а чем занимался прадед?

–  Ну ты и спросил! Кто же такое помнит? Это ведь когда еще было!

–  Неужели мать или бабка тебе не рассказывали?

–  А зачем это рассказывать?

«Итак, связь поколений здесь утрачена полностью, – мысленно констатировал я. – Кто знает, может, дед его водил истребители против аэроидов. А он не помнит».

–  И никто не знает, как жили предки? – продолжал я допрос.

–  Обыкновенно жили, – пожал плечами погонщик. – Как и мы. К чему ты клонишь? У меня голова разболелась от твоих вопросов. Давай‑ка лучше смотри по сторонам, скоро будет заброшенная деревня.

Я послушался его, хотя вопросов оставалась уйма. Ничего, еще успею их задать. Нельзя так сразу набрасываться на человека. А то, чего доброго, и этот заподозрит во мне шпиона.

Мы все больше удалялись от подножия горного хребта. Камней, валунов попадалось теперь меньше, почва вокруг была неровная, преимущественно глинистая. Кое‑где на холмах росли хилые деревья.

–  Ухо востро, – тихо предупредил погонщик. Я на всякий случай обернулся. Наши напарники уже не дремали, а вытягивали шеи, вглядываясь в нагромождения холмов. Свистун сжимал в руке палку с привязанным к ней обломком лезвия. Я знал, что у нас на повозке лежат два таких же орудия, прикрытые соломой.

–  Посмотри, – сказал Подорожник и почему‑то ухмыльнулся.

Я взглянул вперед. Там темнели заросли ивняка, сквозь которые блеснула вода. Дорога огибала вытянутый пруд.

–  Вон туда смотри, – вновь проговорил Подорожник и вытянул руку.

Я наконец увидел. В полусотне метров от мостика, где пруд из ручейка разливался в обширную заводь, над водой висело тусклое металлическое яйцо, размером с хорошую бочку. Оно не просто висело, а медленно вращалось, и вода под ним так же медленно закручивалась водоворотом.

Эта штука притягивала взгляд. Но я по профессиональной привычке сразу переключил внимание на то, что вокруг – берега пруда, осоку, склонившиеся над водой кусты. Зафиксировав явление, нужно сразу изучить окружающую его среду. Это для того, чтобы уяснить целостную картину, вовремя обнаружить опасность или какие‑то определяющие признаки.

Ничего не было, «яйцо» оказалось одиноко в этом уголке природы.

–  Постой, – я взял погонщика за рукав, – давай остановимся. Я должен посмотреть поближе.

–  Рехнулся? Здесь нельзя останавливаться.