Дети ржавчины

- В детстве отец уронил Горелого в костер, и тот весь обжегся. Какой-то нищий выкупил его у родителей и водил с собой - за уродство ему больше подавали.

- Так, может, лучше его убить?

- Можно, но отряд послал Лучистый. Они сделали это, чтоб крестьяне больше не шли к нам.

- Я это понял.

- Если это не поможет, они убьют и тебя.

- Если бы хотели, убили бы раньше.

- Нет. Раньше им выгоднее было перекупить тебя или запугать. Ведь ты один владел тайной. Теперь это не тайна. Любой из нас может заменить тебя. Они ничего не потеряют, если тебя убьют.

- И что ты предлагаешь? - усмехнулся я.

- Сиди дома. Погонщики будут тебя охранять. Не летай никуда.

Я лишь покачал головой. Подорожник неодобрительно нахмурился.

- Знаешь, чем занимался Горелый до того, как попал к Лучистому? Он искал детей-сирот, уродовал их, учил клянчить деньги, а потом продавал нищим. Он умеет ломать ноги не только детям, я сам это видел. Подумай хорошо.

- Я не буду сидеть взаперти из-за этой жирной свиньи, - сказал я. - Пусть они нас боятся, а не мы их. Потому что мы сильнее.

- Как хочешь, - ответил Подорожник. - Но ты снова забыл, что я знаю Лучистого лучше, чем ты. Он повернулся и пошел прочь.

ГОЛОС

Карательная экспедиция в деревню не отпугнула от нас крестьян. Можно сказать, ничего не изменилось. Разве только охранять селения мы стали лучше. Я пообещал, что лично буду облетать посты и проверять. И если застигну кого-то в обнимку с бутылкой, то или отправлю на поля вместе с крестьянами, или вовсе на все четыре стороны.

Ужесточение режима прошло при всеобщем молчаливом согласии. Людей действительно напугало последнее происшествие, они стали держаться настороженно. Но я понимал, что все это до поры, до времени. Пройдет несколько дней, все расслабятся, потеряют чувство опасности, и тогда уже придется выполнять обещанное. Люди будут недовольны, но иного выхода нет.

Однажды утром ко мне пришел Друг Лошадей. По его лицу было видно, что у нас появилась очередная проблема, которую нужно немедленно решать.

Он сел, минуту помолчал, собираясь с мыслями и глядя, как я затягиваю шнуровку на сапогах. Наконец заговорил.

- Раньше у нас был обычай - когда мужчина и женщина начинали жить вместе, они собирали людей, чтобы открыто сказать им об этом. Кто побогаче, в тот день угощали, устраивали праздник. Были еще магические ритуалы...

- Хороший обычай, - кивнул я, - у нас тоже есть такой. И что из того?

- Этот обычай почти забыт. Богатые часто меняли женщин, они не хотели каждый раз делать из этого праздник.

- А бедные?

- Бедные всегда смотрят на богатых и стараются поступать, как они. Они тоже перестали соблюдать старые ритуалы. Мы, старики, этим очень недовольны, но кто нас хочет слушать? Только в глухих деревнях кто-то еще помнит, как это делается.

- Значит, ты хочешь, чтоб я тебя послушал? Зря пришел, я не собираюсь заключать союз ни с какой женщиной.

- Нет, подожди! Ты же сам сказал, что это был хороший обычай. Может, стоить возродить его у нас? Я удивленно посмотрел на старика.

- Ты думаешь, - медленно проговорил я, - что у нас не осталось никаких забот, кроме этой?

- Да нет же! - с досадой проговорил Друг Лошадей. - У нас много забот. Но один-единственный ритуал не отнимет много времени. Да и не в этом дело. Мы живем не так, как все, - мы лучше других. У нас вдоволь еды, у нас нет старост с длинными тесаками, у нас никто не заставляет другого делать то, что он не хочет.

- Ну, не совсем... - тихо проговорил я.

- Так пусть и в этом мы будем лучше! - старик заглянул мне в глаза. Пойми, я очень хочу, чтоб у нас все было так, как должно быть у людей. Чтобы все человеческие законы соблюдались.

- Я тоже хочу, но в такое время... Постой, а кого ты имеешь в виду?

Старик вздохнул, отвернулся к окну.

- Все знают, что Подорожник и женщина Надежда ночуют вместе.

- Да, я тоже знаю. Но еще у нас есть такой обычай - не подглядывать за чужой жизнью.

- А чего подглядывать, если и так все ясно? - махнул рукой Друг Лошадей. Но ведь они не просто жители деревни, они осененные древней силой. Чтобы их уважали и слушались, нужно чтить старые традиции.

- Я думаю, они знают, что делают, - спокойно заявил я, одеваясь. - И потом, у погонщиков свои традиции.

Друг Лошадей схватил меня за куртку и легонько потряс.

- Послушай меня, я плохого не посоветую, - напористо заговорил он. - Здесь есть не только погонщики, но и крестьяне. Ты каждый день говоришь, как нам необходим порядок и послушание, а сам позволяешь так грубо нарушать человеческие законы.

- Эти законы никто, кроме тебя, не помнит.

- Их помнят крестьяне! - горячо возразил старик. - И если Подорожник и его женщина покажут, что чтут их, за ними последуют и другие. Все изменится, когда мы возродим порядок, завещанный предками.

- Не знаю, - я пожал плечами.

- Поговори с ними, убеди. Меня, старика, они слушать не будут.

- Ну хорошо, я поговорю, - пообещал я. - Попробую поговорить, когда будет время.