Дети с улицы Мапу

Одно стремление было теперь у Васьки: увидеться с партизанами, с глаз на глаз, и поговорить с ними. Партизаны грезились ему днем и ночью. Иногда, когда он, стоя за сараем возле плетня, вглядывался в заснеженные поля и в дорогу, ведущую в лес, ему казалось, что среди черных деревьев поблескивают на солнце ружья партизан. Бывало, он просыпался ночью, торопливо одевался и выходил на дорогу: авось повезет и как раз проедут партизаны.

Иногда он приходил в отчаяние: ведь он еще мал, партизаны и внимания на него не обратят.

Работы на дворе давно закончились. Уже и стадо перестали выгонять. Шмулик ходит с Афанасом в лес, вдвоем они рубят деревья, пилят их, грузят дрова на сани и везут в город на продажу. Васька редко сопровождал Афанаса в его поездках в город. Обычно он возвращался домой, а хозяин продолжал путь один. Когда они забирались в глубь леса - рубить деревья крестьянам запрещалось, - в Васькином сердце пробуждалась надежда: авось на этот раз повезет? Но в лесу не было ни души, только удары их топоров гулко разносились вокруг.

- Васька, Васька, вставай, вставай же!

Мальчик почувствовал, что чья-то рука трясет его за плечо. Открыл глаза: перед ним стоит хозяин, тулуп накинут поверх нижнего белья, видно, только что встал с лежанки.

- Пришел в толк, аль еще спишь? - насмешливо спросил Афанас. - Можно с тобой говорить-то ?

Васька смолчал, лишь удивленно посмотрел на старика.

- Васька, умеешь ли ты держать язык за зубами? - неожиданно спросил Афанас. - Ты ж еврей, должен уметь тайну хранить.

- Могу, - кивнул Шмулик головой и глаза его вспыхнули любопытством и волнением.

- Вот тебе записка, - Афанас сунул ему в руку сложенный листок бумаги. - Пойди в лес, на то место, где мы с тобой в первый раз встретились. В стволе ивы, возле которой мы сидели, найдешь дупло, положи туда записку. Помнишь место ?

- Ясно! - ответил Васька.

- Ты ведь ненавидишь немцев? - продолжал старик.

Шмулику не надо было отвечать: его лицо сказало все.

- И ты хотел бы навредить им?

Васька кивнул головой, и его глаза блеснули в темноте.

- Тогда не побоишься сбегать один ночью в лес. Давай, живо, и тут же возвращайся. Не мешкай там, понял ?

Начиная с той ночи, в жизнь Васьки вошел иной мир. Он чувствовал, что участвует в каком-то большом деле. Особенно его радовало доверие хозяина. Внешне в их отношениях ничего не изменилось: Афанас по-прежнему был хозяином, а он, Васька, одиноким мальчишкой, нашедшим убежище в его доме.

Но иногда Афанас многозначительно подмигивал ему, и Шмулик знал, что между ними заключен союз и они оба причастны к тайне.

Отныне Афанас начал посылать его с разными поручениями то в город к незнакомому человеку передать ему устно несколько слов, то в соседнюю деревню.

Однажды ночью Ваську разбудил лай Цыгана. Стучали в окно. Афанас уже стоял у двери.

- Кто там?

- Открой, свои.

Афанас достал из-за печи сухую лучину и засветил ее. Выглянул в окошко и, довольный увиденным, поспешил открыть дверь.

В комнату ввалились трое мужчин в полушубках и сапогах. Один был вооружен автоматом, два других - винтовками. Все трое были подпоясаны кожаными военными ремнями, за которыми торчали пистолеты.

Человек с автоматом взял у Афанаса лучину и посветил перед собой.

- Здоров, хозяин! Чужих у тебя тут нету ? А это кто? - повернул лучину в сторону, где лежал Васька.

Афанас воткнул горящую лучину в стенную щель и пожал вошедшему руку.

- Как живешь, Колька? Не бойся, это свой. Есть добрые вести?

- Вести добрые, очень добрые, хозяин. - И лицо Кольки расплылось в улыбке. - Утром услышишь про нас.

Он стряхнул снег с шапки и с плеч, снял автомат, взял его в руки и опустился на лавку, прислонившись спиной к стене. Товарищи его уселись рядом, поставив винтовки между колен.

- Издалека пришли, хозяин, больно устали. Зато фрицы... Ха-ха-ха громко расхохотался он, - не скоро нас забудут. До следующего посещения, и он снова закатился смехом.

Васька быстро соскочил с постели, натянул брюки и сунул ноги в деревяшки. Так вот они, значит, какие, - партизаны. Он хотел подойти поближе, дотронуться до них рукой, но не посмел и только смотрел издали на их покрасневшие от ветра и мороза лица и не мог насмотреться.

- Где ж хозяйка? - спросил Колька, очевидно, их командир. - Голодные мы.

- Сейчас подниму свою старуху.

Клава неохотно сползла с лежанки, посмотрела на незваных гостей и заворчала:

- Нет от них человеку покоя ни днем, ни ночью; то немцы, то партизаны. Ты трудишься в поте лица, а они все забирают.

- Эй, хозяйка, брось ворчать! - засмеялся командир. - Затопи-ка печь да испеки нам блинов. Только пожирнее, чтоб сало по бороде текло. Старуха твоя не очень-то нам рада, хозяин, - обратился он с усмешкой к Афанасу. Что ж делать, мы бы тоже лучше лежали на горячей печи, чем шастать ночью, в дождь и вьюгу.

- Что ж делать, что ж делать? - повторил вслед за ним Афанас. - Такая доля. А ты, мил друг, не обращай внимания. Такая уж натура у моей старухи, любит она поворчать. Да она у меня не злая, совсем не злая. Увидишь сейчас, Колька, каких блинов она вам напечет !