Дети с улицы Мапу

- Откуда она тут взялась? - удивляется Шуля. - Почему не пришла сегодня на работу?

Шуля направляется к Уршуле, чтобы только спросить ее, почему она не пришла к ним. Но в глазах Уршулы она читает что-то странное, - что-то злое. Шуля застывает на месте, и слова замирают у нее на устах.

Из садика доносится плач.

- Ривкеле, чего ты плачешь? - обнимает ее Шуля.

- Я хотела устроить день рождения. Принесла конфет, пряников, орехов, и никто не пришел.

Узенькие плечи Ривкеле содрогаются от рыданий.

- Не плачь, Ривкеле. Сейчас устроим тебе день рождения. Позовем ребят и будем играть в саду, - утешает подругу Шуля.

- Нет, нет. Не устроим...

- Почему?

- Не... нету... - всхлипывает Ривкеле. - Нету ребят. Нет Сролика, нет Янкеле...

- Позовем Этеле, Ханеле и Шмулика.

- Нету, никого нету... - рыдает Ривкеле.

- Не плачь, Ривкеле, я сейчас... Шуля торопливо взбегает по лестнице в останавливается перед дверью квартиры Коганов. Стучит - ответа нет. Минута колебания, и Шуля, толкнув обеими руками дверь, влетает внутрь. Тишина. Ни слуху, ни духу. Шуля забегает в спальню, она же детская. Комната пуста. Постели не убраны. Груда подушек и перин. Белье разбросано по полу, на стульях. Красные носки лежат на тумбочке. "Этины", - узнает Шуля. Из рабочей комнаты портного доносятся шаги. "Видно, вернулись", - радуется Шуля. Здесь, как и в спальне, тоже разбросаны куски материи, недошитые платья, тарелки с остатками еды.

- Что ты здесь делаешь?

Раздается голос, и Шуля вздрагивает. Перед ней стоит Бируте, дочь дворника, что училась у Когана шить.

- А ты что здесь делаешь? - сердито отвечает ей Шуля.

- Не твое дело. Жиды удрали. Теперь я тут хозяйка.

Шуля смотрит на нее и с трудом узнает. Дочь дворника одета в синее платье госпожи Коган. Платье ей не по размеру - широко и длинно.

- Ничего, подгоню, - хвастает Бируте, как бы подслушав мысль Шули, все платья Коганши подгоню себе.

- Но ведь они не твои.

- Теперь все мое, - смеется Бируте. - И у вас все заберем.

- Не дадим. Не дадим! - чуть не плачет Шуля.

- Вы жиды... Всем жидам капут! - и Бируте проводит рукой по горлу. Чтобы доказать Шуле, что она и впрямь тут хозяйка, Бируте распахивает настежь дверцы шкафа, вытаскивает оттуда платья, рубашки и прочую одежду в сваливает все на стол, стулья, на пол. Под конец Хватает что-то красное и швыряет Шуле под ноги.

- Не смей, это Ханеле! - вырывается у Шули.

- Ха-ха-ха, нет никакой Ханеле, - хохочет Бируте и швыряет в Шулю детскую одежду. На полу валяется Рина, любимая кукла Ханеле.

Голова куклы расколота надвое, пятном крови краснеет ее платье на разбросанном белье. Шуля с трудом трогается с места. Ривкеле в саду уже нет. На столе и скамейке остались кулечки с конфетами и медовыми пряниками, которые она принесла на день рождения.

ЗАБРАЛИ ОТЦА

Весь тот день стрельба не прекращалась. Стены дома дрожали. Стекла вылетели из окон, и осколки разлетелись по двору. Шуля с родителями спустились в подвал. Здесь уже были Давид и Ривкеле. Мрак, запах сырости и плесени.

Как долго они уже сидят в подвале? Шуля потеряла счет времени. Палят и палят без конца... Весь дом трясется. С улицы доносится конский топот. Раздается жалобное ржанье, потом стихает.

Глаза Шули уже привыкли к темноте. Она видит прислонившуюся к стене, будто задремавшую маму. Ривкеле тоже уснула, положив голову на колени Виленской. Сам Виленский беседует шепотом с доктором. Давид пытается залезть на ящик и выглянуть наружу через решетку окна. Но отец сердито прикрикнул на него. Он вернулся и сел на землю возле Шули.

Шуля обращает на него взгляд, полный тревоги.

- Зачем бывают войны? - шепчет она, как бы рассуждая сама с собой.

Вдруг ее отец прервал разговор с Виленским, встал и тронул жену за плечо. Она открыла глаза.

- Пойду разузнаю, что слышно, - -сказал отец и вышел.

- Макс, только ненадолго, - кричит ему вслед со страхом мать.

Прошло полчаса, отец все не возвращался. Шуле кажется, что минули часы. Мать тоже с тревогой посматривает то на дверь, то в окно. Спустя час дверь подвала распахнулась.

- Папа! - радостно вскакивает Шуля и бежит к нему, но тут же замолкает. Отец, бледный, прислонился к стене, поддерживая правой рукой локоть левой. На рукаве белой рубашки - два темных пятна.

- Макс! - дрожащим голосом вскрикивает мать. - Что случилось? Ты ранен?!

- Тихо, не шуми. В меня стреляли, задели немного руку... Ничего... Русских в городе нет, литовцы убивают на улицах евреев.

- Ой, Боже, Боже, пропали мы, пропали! .- заплакала Виленская.

- Тише! - прикрикнул на нее доктор. .- Шауляи ходят из дома в дом, ищут евреев. (шаулис - Siaulys, полицейский, по-литовски дословно стрелок, не путать с названием города в Литве - Шяуляй, ldn-knigi)