Дети с улицы Мапу

Слева от двора видна конюшня с провалившейся крышей и в ней пара лошадей. В центре двора — длинный ток, рядом с ним два плуга в веялка; в глубине двора сарай, в нем дойные коровы и несколько телок.

Когда-то здесь поражали глаз цветочные клумбы, лужайки и фруктовые деревья, а теперь во всем запустение: изгородь покосилась, деревья не подстрижены, сразу видно, что уже много лет их не касалась рука садовника. Ветер сбрасывает с крон деревьев снежную пыль, и карканье ворон подчеркивает окружающую тишину. Маленький ручей, протекающий через сад, сейчас скован льдом и снегом.

Усадьба расположена в нескольких километрах от моря. И когда ветер усиливается, до слуха ее обитателей доносятся удары бушующих волн.

В усадьбе живут сейчас ее хозяева — Владислав Янковский и его сестра Елена. Янковский этот вырос в бедной семье в поместье Тышкевичей. Отец его служил у графа кучером, но сын считал, что положение отца не соответствовало чести их рода — рода обнищавших дворян. Он никогда не забывал подчеркнуть свое дворянское происхождение и требовал к себе уважения. В молодости он уехал в Америку. Там работал в шахте, зато сумел собрать денег. Вернувшись через пятнадцать лет на родину, купил себе эту усадьбу и зажил крестьянином и помещиком одновременно.

Рядом с огородом стоит длинный и уродливый кирпичный дом, именуемый «казармами».

В нем несколько однокомнатных квартирок, в которых прежде жили батраки со своими семьями. Эти «казармы» пустуют, только в дальнем конце их живет еще одна семья.

Владислав Янковский обращался со своими работниками властно и требовал, чтобы ему оказывали почтение, обращались к нему «понас (господин) Янковский». Однако Паулаускаса он уважал и от него этого не требовал. Знакомы они были с юности. Несмотря на разницу в возрасте оба служили добровольцами в армии во время войны за независимость Литвы. Паулаускас провожал его, когда он отправлялся странствовать в Америку, помог, когда у него умерла жена, оставив маленького сына, Янковский не раз говорил о своем друге: «Толковая голова и золотое сердце у этого Паулаускаса».

Когда друг обратился к нему с просьбой устроить женщину с дочкой, он долго не раздумывал. В доме нужна хозяйка. Сестре Елене, старой деве, трудно справляться с хозяйством. Правда, она не расстается со связкой ключей, но отсутствие хозяйской руки чувствуется везде: на кухне, в комнатах, в хлеву, во дворе, при приготовлении колбас на рождество.

Голова понаса Владислава давно поседела, но он еще видный мужчина: статный, энергичный. У сестры же его — спина согнулась; во время беседы она частенько засыпает.

В молодости поня (госпожа) Елена служила в графском доме. Она постоянно ругает нынешние времена, утратившие былое великолепие и блеск. Особенно сердита она на бесстыжее молодое поколение, не почитающее ни Бога, ни людей. Когда в усадьбу приехали госпожа Вайс с Шулей, поня Елена встретила их недоброжелательно. Русская… Все русские ведь отвергают Бога, не молятся, обрядов не исполняют. Притом она еще горожанка — франтиха, работать не сумеет. Однако госпожа Вайс сумела за короткое время завоевать ее сердце. Поня Елена очень мучилась от ревматизма. Госпожа Вайс ухаживает за ней, натирает ее тело разными мазями и маслами, поит ее лекарствами. Поня Елена говорит, что Софья Михайловна прямо поднимает ее из гроба.

— Чудесная лечебная сила у этой женщины, — рассказывает она теперь каждому, приходящему к ней в дом, — она излечивает любую болезнь и рану одним прикосновением руки. Все доктора мира ногтя ее не стоят.

Шуля ей тоже полюбилась. Старухе нравится, как она бойко говорит по-литовски, бегло читает, быстро вышивает и вяжет. По документам Шуля теперь Оните, подчерица Софья Михайловны, русской, которая вышла замуж за вдового литовца и удочерила его девочку-сиротку. В глазах Елены много значили хорошие отношения между «мачехой» и «падчерицей». Если Оните зовет эту русскую «мамой» и так ее любит, то это хороший признак.

Один недостаток нашла в ней старая госпожа: ее православную веру. Несколько раз пыталась старуха убедить Софью Михайловну в преимуществе католицизма, но вскоре отстала от нее, убедившись, что русская плохо знает также православные обычаи и пренебрегает ими.

— Россия, Россия!.. Безбожная страна и народ, — вздыхает поня Елена.

Но Оните — на нее распространяются все строгости религии. Она дочь католика-литовца и должна придерживаться всех правил: не есть в пятницу мясного, ходить в костел по воскресеньям и по праздникам. Поня Елена взяла на себя духовное воспитание девочки. Она считала своим долгом воспитать Оните в духе преданности католической церкви и ослабить насколько можно вредное влияние мачехи.

Вначале религиозные обязанности были Оните противны.

— Мама, — жаловалась она, когда вечерами они оставались одни — ведь мы все время врем.

— Мы не врем, доченька, — мы только защищаемся.

Шуля поняла смысл этих слов. Она вынуждена вести двойную жизнь, притворяться. Она научилась опускаться перед распятием на колени и повторять вслед за госпожой Еленой молитвы.