Дети с улицы Мапу

Вновь карканье вороны заставило Шмулика вздрогнуть. Сорвавшись с места, он побежал к деревне. По дороге наткнулся на что-то большое, темное. Едва не споткнулся об него. Посмотрел: это была туша черной коровы Афанаса, которую Шмулик любил доить и ходил за ней.

Нетвердыми шагами подошел он к двум обгорелым стволам. Это были остатки лип, торчавшие из земли, как два черных скелета над кучей угольев и остывших головешек.

Лишь вчера тут стояла изба Афанаса.

Теперь от нее осталось только несколько закоптелых жердей да две каменные ступеньки между ними. Шмулик беспомощно опустился на эти ступеньки и в отчаянии закрыл лицо замерзшими руками.

Вдруг он почувствовал, что о его колени трется что-то мягкое и теплое. Он открыл слипающиеся от усталости глаза, и радостное восклицание вырвалось из его груди:

— Цыган! Цыган! Милый мой песик, ты жив?

Пес прыгал от радости и лизал Шмулику руки и лицо.

— Бедный мой Цыган! — Шмулик обхватил обеими руками голову собаки и прижал ее к своей груди. Но пес высвободил голову из объятий мальчика, задрал острую морду к небу и тоскливо завыл.

— Только ты один остался в живых на этом кладбище? Мы оба с тобой без крова над головой; одна у нас судьба, Цыганушка!

Шмулик решил пройтись по остальным дворам: может встретит кого-нибудь? Медленно шел он по дороге ко двору деда Кароля, а Цыган бежал впереди.

Вдруг пес остановился, протяжно завыл, побежал вперед, вернулся и остановился опять.

Шмулик подошел к собаке. При лунном свете он увидел распростертого на снегу человека. Наклонился, и задрожал всем телом: Ванька! Дрожащей рукой дотронулся он до лица друга и тут же отпрянул: это было застывшее, окоченевшее лицо мертвеца. Шмулик не мог отвести от него взгляд: глаза у Ваньки были широко раскрыты. Дрожащими руками попытался Шмулик закрыть их, но не смог. Попятился назад, рванулся и побежал изо всех сил ко двору старого Кароля. Бежавший впереди пес залаял. У стены наполовину сгоревшего дома, на куче хлама Шмулик заметил скорчившуюся фигуру. На лай собаки она подняла голову. Шмулик узнал старого Кароля. Мальчик радостно бросился к старику:

— Дядя Кароль, дедушка!

Старик удивленно, будто не узнавая, взглянул на мальчика, и в его глазах внезапно вспыхнула ярость:

— Всех убили, один ты жив остался, гаденыш!.. Большевистское семя! Убирайся вон отсюда, а то я тебя! — голос у него оборвался.

Пораженный Шмулик отскочил назад. На глаза у него навернулись слезы. Весь дрожа, беспомощно стоял он перед стариком. Тот снова поднял голову; оба смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Лицо Кароля смягчалось, и в глазах появилось выражение жалости. Он махнул рукой, как будто отгоняя надоедливого комара.

— Господи Боже, — вздохнул он, — разве ты, мальчишка, виноват, если у людей постарше и поумнее тебя мозгов не хватило.

Не глядя на Шмулика, старик поманил его рукой, продолжая рассуждать сам с собой:

— Сколько раз предупреждал я их: не к добру это баловство, не к добру… Придет немец и всех нас погубит. Не хотели меня слушать… Старый, как малый, говорит, будто собака брешет… Партизаны им полюбились, чтоб они провалились!

Старик замолк. Его плечи опустились, поникшая голова качнулась из стороны в сторону.

— Всех? — осмелился шепотом спросить Шмулик.

— Всех, всех… Пришли на заре, как голодные волки… Окружили дворы со всех сторон. Дом за домом… Даже одеться не дали. И погнали туда…

Дрожащей рукой старик указал на дорогу:

— А потом… Сам видишь…

— Не убежали? Никто не спасся? Старик пожал плечами.

— Может еще объявится кто-нибудь? Бог знает… Я забрался в погреб, что во дворе, в картошку зарылся. Видел, как наш Ванька бежал по дороге в лес.

Шмулик вздрогнул. Старик заметил и поднял на мальчика вопрошающий взор, в котором были и страх и надежда.

— Ванька там лежит, на дороге, — выдавил из себя Шмулик.

Старик ничего не ответил, лишь примкнул глаза. Шмулик подумал, что он заснул от усталости и потрясения. Но спустя несколько минут старик встрепенулся, встал и зашагал в том направлении, куда показал мальчик. Васька поплелся вслед за ним. Подойдя к трупу, старик опустился на колени, и губы его беззвучно зашептали молитву. Перекрестив мертвого, старик взвалил его себе на плечи.

Молча вернулись они на сожженный двор. Старик опустил труп на землю между обгорелыми вишнями. Пошарил в золе, в куче мусора, и принес две лопаты. Распрямил спину, затем наклонился и стал разгребать снег. Шмулик взялся за другую лопату, и вдвоем принялись они рыть могилу. Молча, без звука опустили в нее Ваньку.

Старик соорудил из двух палок крест и воткнул его в землю у могилы. Подкатил несколько камней и сложил их сверху холмиком. Некоторое время они сидели сбоку на груде закоптелых камней, погрузившись каждый в свои думы.

— Что теперь делать будешь, парень? — тронул его старик за руку. Шмулик поднял на него глаза загнанного щенка.