Дети сектора

– Тараса Астрахана, – напомнил Шейх, все еще стоя на месте, позади него сопели следопыт Бука и Картошка. – Это он инициировал вторжение.

Вояки зашептались. Коротков и незнакомец остались равнодушными. Кто этот высокий? Пересекаться вроде не приходилось.

– Я курирую экспедицию, – улыбнулся Коротков. – Мансуров, или кто ты на самом деле, иди сюда, надо взять анализ крови…

– В моей машине, я настаиваю, – уперся масовец. – Он знает! Идемте, Алан.

Шейх поравнялся с высоким и приподнял голову, чтобы заглянуть ему в лицо: совершенно незнакомый мужчина. Смоляные волосы, льдистые синие глаза, нос с горбинкой, похож на еврея-полукровку.

– О чем я знаю? – на ходу спросил он у масовца. – И куда вы направляетесь?

– Сначала мы должны убедиться, что вы – человек.

Коротков взобрался на личный транспорт и принялся давать распоряжения. Бука смел ему дерзить:

– Чисто там, зуб даю…

Обшивка БТРа, куда Шейх залез вслед за масовцем, глушила внешние звуки. Обстановка в кузове была обычная: сиденье механика-водителя, две скамьи вдоль стен, тусклые лампы. На скамьях – служащие, по два человека с каждой стороны, одеты по гражданке.

– Ваня, проверь, – распорядился командир и сел за руль.

Не дождавшись приглашения, Шейх опустился на край скамьи – пассажиры отодвинулись, с другой скамьи спикировал Ваня – парень лет двадцати трех – двадцати пяти с крапчатыми совиными глазищами и вздернутым носом. В руке он сжимал стилет.

– Извините, мне нужна ваша кровь.

Шейх оттопырил раненую руку. Кожу обожгло – парень сделал надрез и взял пару капель крови в пипетку, капнул на предметное стекло и добавил синеватой жидкости. Шейх вскинул бровь.

– Человек, – проговорил парень и еще что-то добавил, но его голос утонул в реве мотора.

– Дай ему ключи, – распорядился командир и по совместительству механик-водитель. – И садись на мое место, нам надо побеседовать.

Сняв наручники, Шейх потер запястья, скривился – раненую руку пекло огнем, самодельная повязка напиталась свежей кровью.

– Вы ранены? – спросил командир, присаживаясь рядом. – Я не представился, извините – Роман Якушев, начальник… впрочем, уже неважно.

– Мелочи, не рана – царапина. Ближе к делу. Что значит – «человек»? Неужели не видно?

– Вы в самом деле не знаете? Под воздействием биотина и Сектора люди стали массово превращаться в… хамелеонов. Они очень напоминают зомби, но быстро учатся. Во всем мире паника, их больше, чем неизмененных. Благодаря заговору полковников, в Питере проблема устранена, но по стране ситуация печальна.

– Что вам надо в Секторе? – не унимался Шейх, осознавая, что не в трясущемся БТРе ему надо быть, а в штабе, чтобы решать проблему вместе с учеными.

– Взорвать Глубь, пока Сектор не активен. Ударить ракетами и закрыть канал.

– Ерунда. Провальный план. Ничего не изменится, а последствия могут быть необратимыми. Соедините меня со штабом.

Якушев потер подбородок, посмотрел на Шейха грустно:

– Расскажите мне. Вдруг вы переоцениваете важность информации.

Психоаналитик нашелся, злобно подумал Шейх и начал рассказ:

– Вы знаете, что такое эта Глубь и куда она ведет? Она – всего лишь шлюз. Я раньше вас узнал, что биотин меняет людей, перестраивает их, делает частью сообщности пришельцев…

Все больше распаляясь, он будто увидел себя со стороны: раскосые глаза сияют нездоровым блеском, ноздри раздуваются, жестикуляция тоже слегка нездорова, двухнедельная щетина топорщится… Сейчас крикнет «Аллах акбар» и бросится в Глубь очертя голову…

Он вдохнул-выдохнул и смолк, натолкнувшись на недоверие во взгляде Якушева, который поерзал и сказал:

– Ну-ну, пришельцы, значит. Значит, из космоса. А глубь – это шлюз. И где тогда сам корабль? Почему наши приборы его не зафиксировали?

Руки враз опустились. Что-то доказывать этому человеку, а тем более Короткову – бесполезно. Надо утихнуть, дождаться отрицательного результата операции и разговаривать со штабом, там наверняка выжили хоть какие-то ученые.

– Алан, перед тем, как люди начали вести себя странно, наблюдался мощный Всплеск. Наверное, ваша реальность, субъективная, заместила объективную. То, что вы рассказали – безусловно, правда, но – ваша. Надеюсь на ваше понимание.

– Но с вашим руководством мне все равно надо встретиться, – сказал Шейх деловым тоном и замолчал.

– Конечно, но – на обратном пути.

Якушев потерял к нему интерес, а Шейх сидел и негодовал. Драгоценное время уходит! Возможно, именно этих минут не хватит человечеству, когда наступит время финальной битвы. Что делать? Захватить БТР, сорвать операцию и ехать в Питер? Но где гарантия, что начальство устроит правда? Так есть вероятность, что его хотя бы выслушают. А может, ни Якушев, ни Коротков просто не знают, что происходит? Правду скрыли, чтобы не деморализовать их.

– Роман, – проговорил Шейх. – Просто свяжитесь со штабом и скажите, что с вами Мансуров, который говорил с профессором Астраханом.

Он вспомнил Централь и Лукавого, пускающего пену. Знать бы заранее, чем обернется его тщеславие! Да и сам хорош, поверил такой гниде, поперся за ним в пекло. На что рассчитывал?