Дети Шини (СИ)

Кое-как поднявшись, я побрела на голос, и по мере того, как подходила к комнате "Килиманджаро" в глазах постепенно светлело. Чернота отступала, тени бледнели, на стенах заиграли световые блики.

И когда я вышла из очередного коридора, то была буквально ослеплена. На потолке горела лампочка.

Заслонив глаза, я побежала в бильярдную, а затем в погреб. Герасимов уже долбил в дверь. Сквозь этот стук я различила уверенные шаги по металлической лестнице.

- Эй, люди, мы здесь! - закричала я, как ненормальная, а через несколько секунд из-за двери послышался знакомый голос.

- Давайте, открывайте, это я.

- Блин, Якушин, - взвыл дурным голосом Герасимов. - Спаси уже нас, нахрен, отсюда.

- Тогда открывайте.

- Мы не можем. У нас ключа нет.

- Отлично. Я что, по-вашему, могу выломать железную дверь?

- Ты всё можешь, - не сдержавшись, выпалила я.

- Да, блин, - одновременно со мной заорал Герасимов. - Там в гараже болгарка есть. Тупо петли срежь. Делов-то.

- Какие же вы придурки, - выругался Якушин и ушел.

Я побежала к тоннелю и закричала Амелину, что нас скоро спасут. Но он опять ничего не ответил, потому что после обвала, наверное, была очень плохая слышимость в этом тоннеле.

Никогда прежде я не была так рада видеть Якушина. Кажется, я обнимала его сильнее, чем даже могла вообразить в самых сокровенных мечтах. Прекрасные серо-зеленые глаза смотрели на меня столь приветливо и тепло, что голова закружилась в самом прямом смысле. А тот факт, что именно он пришел за нами, делал меня вдвойне счастливой.

Якушин сказал, что я выгляжу, как пугало, из-за всей этой многослойной одежды и крови, в которой перепачкалась вся.

Он собирался развести камин, но я объяснила, что нужно срочно вытаскивать Амелина и везти в больницу. Тогда Якушин сделал убийственное лицо и недовольно ответил, что, похоже, он уже работает на скорой помощи, но потом снова стал нормальным:

- Можешь описать, чего там у него?

При воспоминании об окровавленной кости меня передернуло.

- Если я ничего не путаю, это называется открытый перелом. Мы замотали тряпками, но кровь всё равно не останавливается. Сам лезть наверх он точно не сможет. Тоннель разбирать долго и сложно.

- Всё ясно. Нужно вызывать спасателей, - резюмировал Якушин.- Они вас и так третьи сутки по всему лесу ищут.

- Как ты их вызовешь, если связи нет? - спросил Герасимов. - Поедем в поселок, а оттуда вызовем.

- Но в колодце мороз. И очень много крови уже натекло, - отчаянно запротестовала я.

- Кажется, теперь она вся на тебе, - невесело пошутил Якушин. - Так, Герасимов, садись на снегоход и поезжай до большой дороги. Там ловит.

Якушин сунул ему в руки телефон.

- Как я поеду? Я от голода еле на ногах стою.

- Поедешь. Не в колодец же тебе лезть. Скажи, спасибо, что жив. А пожрать ещё успеешь.

Мы опять вытащили из гаража снегоход и посадили на него Герасимова. Затем, взяли фонарь, машинный трос, какие-то простыни, аптечку из Газели и побежали к колодцу, точнее Якушин побежал, а я потащилась, еле-еле переставляя ноги.

На улице недосягаемые звёзды по-прежнему мерцали в сумеречной вышине. Было приятно осознавать, что насчет Якушина Амелин так ошибся.

Я заглянула в колодец, но даже с фонариком что-либо внизу было сложно различить. Позвала, Амелин не откликнулся. Не иначе, как музыку опять свою слушал.

- Принеси крепкие прямые палки, - деловито велел Якушин, привязывая к верхней ступеньке трос. - Нужно будет сделать шину.

Вокруг не было ничего подходящего, только гибкие ветви рябин и кустарники. Я вышла за калитку, пробралась немного вглубь и сразу же нашла несколько толстых сухих сосновых веток, поломанных во время снегопада. После чернильной темноты подземелья, безоблачная зимняя ночь казалась светлой и дружелюбной.

Подобрав самую большую ветку, я попробовала разломить её, но сил не хватило. Взяла другую, и тут, ни с того ни с сего, мне вдруг почудилось с левой стороны какое-то движение, я оглянулась, но среди молчаливых стволов и пушистых еловых лап - ничего, кроме едва уловимого ветерка.

Однако ощущение чужого присутствия всё равно не отступило. Не хватало, что бы приступ паники случился именно сейчас. "Никакого призрака нет", - сказала я себе. "Это всё Петров. А темноте не так уж я и нужна, раз она не тронула меня в подвале. Бояться нечего". Но подсознание сигналило об обратном. Сердце тревожно заколотилось. "Это от потери сил, от голода и нервного потрясения. Бояться нечего". Взяв охапку ветвей, я потащила их к колодцу.

К моему возвращению, Якушин уже сделал из простыни куль и, положив в него аптечку, повесил через плечо. Выбрав самую прямую ветку, он наломал из неё коротких палок, сунул их за пояс и начал осторожно спускаться в колодец.

Моей задачей было светить фонариком на ступени, а когда Якушин будет уже на дне, спустить его, привязав к тросу.

Но как только Якушин скрылся из виду, я снова, краем глаза уловила какое-то движение сбоку, на этот раз совершенно отчетливо. Вздрогнула, быстро

обернулась и оторопела.