Дети Шини (СИ)

- Да! Может, мне вообще больше никогда ничего не купят за то, что я сейчас делаю.

Герасимов на секунду выглянул из-под бейсболки.

- Ой, сейчас расплачусь.

- Ты главное не расплачься когда будешь расставаться со своим телефоном, - огрызнулся Марков.

==========

Глава 8 ==========

Через час мы всё же оказались на Рижском вокзале. На улице только начинало светать и от этого, а также от нервного возбуждения и пьянящего тумана в голове, всё кругом казалось зыбким и призрачным. Выдуманным и ненастоящим, словно нарисованные наспех декорации, а торопливо проскакивающие мимо озабоченные люди, ничего незначащей безликой массовкой.

Как ни странно, телефон Маркова действительно удалось благополучно продать. И этот наш необычный поступок, и особенно то, что ничего плохого из него не вышло, только добавил нереальности происходящему.

Петров просто подошел к одному из тёмных, привокзальных людей в натянутых на глаза шапках, негромким осторожным голосом предлагавшим прохожим купить телефон "недорого", и показал айфон Маркова. Мы стояли чуть поодаль, и всё это время у меня было чувство, что этот человек сейчас схватит телефон и убежит, но он только покрутил его в руках и спросил, что мы за него хотим. Петров сказал, что хочет поменять айфон на семь других самых простых трубок, и ещё добавил, что это очень выгодная сделка, ведь айфон совсем новый, и если его владелец собственноручно отключит функцию "Найти iPhone" и "Блокировку активации", то его можно потом задорого продать.

Пока торговец краденными телефонами ходил советоваться со своими "коллегами", вернулся Якушин, относивший в камеру хранения наши старые телефоны. Только он ничего не сдал, потому что стоимость ручной клади в сутки составляла около трехсот рублей, а срок хранения не мог превышать тридцати дней. Тогда Герасимов предложил отправить их по почте. И мы, запечатав свои трубки в толстые конверты, сдали их в ближайшем почтовом отделении. А когда вернулись, то сразу получили на руки пакет со страшными бэушными мобильниками, и, даже не успев их разобрать, сломя голову, бросились на электричку, с минуты на минуту уходящей в нашем направлении.

В поезде было тепло, относительно чисто и довольно многолюдно. Сёмина хотела сидеть со мной, но я как представила, что всю дорогу она будет жаловаться и страдать, то быстренько усадила рядом с ней Маркова, а сама побежала за Амелиным и Герасимовым искать другое место. Якушин и Петров застряли, где-то ещё в самом начале.

Но свободных мест больше не было, а позади нас набилась уже целая толпа. Так что пришлось остаться стоять в самом конце вагона.

И всё было бы ничего, если бы я могла нормально держаться за поручни, но доставшийся в наследство по маминой линии маленький рост, позволял это сделать только стоя на цыпочках.

Поэтому когда я пыталась цепляться за поручень, то получалось очень смешно, и Герасимов, в своей гранитно-серой куртке, возвышающийся слева от меня, точно скала, с каменным выражением лица заметил, что один мальчик, мечтая стать повыше, висел на турнике каждый день по три часа. Выше он не стал, зато через полгода мог почесать коленки, не нагибаясь. И что ему, Герасимову, интересно будет посмотреть на меня, когда мы доберемся до места.

На шутки по поводу роста я уже давно не реагировала, но узнать, что Герасимов иногда даже пытается шутить, было забавно, о чем я ему тут же и сообщила.

Тогда Амелин услужливо подставил локоть, но я предпочла нелепо болтаться целую остановку, потому что если я маленькая, то это не значит, что беспомощная. Однако от предложенного наушника не отказалась и, хотя его музыкальная подборка не отличалась позитивом, но это было лучше, чем слушать невнятный многоголосый человеческий гул.

И стоило нам перестать суетиться и куда-то бежать, в голове тут же вспыхнула красная предупреждающая лампочка: не совершаю ли я ошибку, не поступаю ли глупо и несправедливо по отношению к моим родителям? В конце концов, я даже не знаю, как бы они отреагировали всю эту историю с Кристиной, расскажи я им сама. Хотелось думать, что они всё же встали бы на мою сторону, но у них было столько своих проблем. В своё оправдание я сказала себе, что оставила им записку аж на двух тетрадных страницах. Мои родители молодые и в какой-то степени современные, они должны понять. И потом, я пообещала вернуться сразу, как только всё это закончится. Да и с их напряженным графиком они, возможно, и заметить не успеют, что меня нет.

- Любишь Пласов? - расслабленный голос Амелина неожиданно выдернул меня из раздумья.

Я прислушалась. " Protect me from what I want" - трагично стонал Брайн Молко.

- Нет, - сказала я просто из вредности. - Занудная слезодавилка для мазохистов и любящих всплакнуть девчонок.

На самом деле, было время, когда я их слушала, и я ещё много чего слушала, и мне много чего нравилось, но музыка - вещь очень личная, и если рассказывать всем подряд о своих вкусовых предпочтениях, то это почти, как позволить залезть к тебе в голову, а то может и глубже.

- А ты типа не плачешь?