Дети Смерти

ГЛАВА СЕДЬМАЯ ИРД

1

Почему? Этот вопрос не давал ему спать. Почему Темные Маги Атуана не оставили его в покое? Почему выступили против? Почему позволили ему бежать, а потом с таким упорством преследовали его? Да. Он убил Торна. Ну и что? Он был сильней. Всего-навсего сильней. Он даже не хотел его убивать! Он сам не ожидал в себе такой силы. И Торн… тоже не ожидал. Это была… игра. Всего-навсего игра. Учитель нападал. Ученик оборонялся. Торн даже не понял, что произошло. Ирд сделал мысленный выпад — Торн легко, играючи отбил, лениво пожевывая хурум, перешел в атаку. И тут-то все и началось. Их мысли скрестились как мечи (Ирд так и представлял эту мысль — острый норнский клинок), «меч» Торна едва не царапнул Ученика по лицу; потом Ирд сделал мысленный захват и, сместившись в сторону, рванул «оружие» противника на себя. «Меч» Торна отлетел в сторону. На лице Учителя появилась гримаса недоумения. Наступая, Ирд вдруг ощутил перед собой не Великого Темного Мага, а беспомощного старика с расширенными от ужаса глазами и застрявшим в горле криком. Он не удержался и довел дело до конца.

Только и всего.

Любой на его месте поступил бы так же.

Любой на его месте предъявил бы свои права.

И это не они позволили ему бежать. Это он бежал раньше, чем они поняли, насколько он силен и опасен. Бежал в Утуран, в Моранну. И, наконец, в Магр.

Но от себя не убежишь.

2

Первый раз они настигли его в Уасуре. Он жил в вонючем квартале хуртанов, одевался в жалкие лохмотья, которые, судя по количеству дыр и заплесневелому цвету, носило не одно поколение атуанских бродяг. Он ночевал в подвалах. Питался на помойках. Был несколько раз жестоко бит из-за обглоданного хриссами куска протухшего мяса (а примени он свою силу, и слух разнесся бы по всему Уасуру). Он не спал неделями при одном только подозрении, что его могли выследить. Даже заболев, он предпочитал лечиться у шарлатанов вместо того, чтобы вылечить себя доступной ему магией. Он был самым жалким. Самым слабым. Чужим.

И все-таки они выследили его. Они еще не знали его силу (они могли только подозревать о ней) и не очень-то осторожничали. Помнится, он как раз откопал вполне съедобный кусок илансана (правда, уже припахивающий тухлятиной, но большего ему и не требовалось), когда появились трое. В руках, как и положено, мечи (хорошие, норнские, длинные и безо всяких принятых в Коронате побрякушек), за пазухой конгские крайты с извивающимися, как хиссы, лезвиями. «Лучшее оружие для удара в спину», — почему-то подумал тогда Ирд. Он ничуть не удивился их появлению. Напротив, он так долго этого ждал, что теперь, когда столкнулся с ними лицом к лицу, вздохнул с облегчением: наконец-то! Даже безоружным он был намного сильнее. Ему потребовалось не больше минты на то, чтобы обезопасить их. Как они умоляли сохранить им жизнь! Он не убил их. Он выколол им глаза. Впрочем, по тому, как легко далась ему победа, Ирд понял — его всего-навсего предупреждали: мы здесь, мы рядом, мы придем.

И тогда он снова бежал. В Моранну. Это была хорошая мысль. Ученик, превзошедший самого Торна, лижет пятки монахам Святого Братства, разжиревшим приверженцам Кулдорской ереси, «грибоедам», как метко окрестили их в Коронате. Гордец из гордецов Ирд — жалкий лизоблюд в доме старого монхофалла Кларонга. Хэй! Днем старикашка пропадал во Дворце Коркланноса и Том-Клантене, ночью же баловался заклинаниями под стать какому-нибудь турхуну или танскому ведуну, но никак не ему, Ирду, который мог бы стать во главе самого могущественного темного круга — Темного Круга Атуана.

Ведь ученик, убивший учителя, занимает его место. Так было всегда. Так могло быть и сейчас. Торн держал все нити управления Кругом. Ирд был его преемником. Но он не хотел власти. Он и так был слишком силен, и эта сила пугала его. Впрочем, не столько сила, сколько Предсказание, которое Ирд помнил даже во сне. Да — именно Предсказание. Оно могло испугать кого угодно. Даже… Бога.

И — скрываясь от Темного Круга, — Ирд лизал пятки отупевшему от постоянного курения хурума Кларонгу. Натягивал на его немытые, изъеденные язвами ноги вонючие сапоги. Подносил кайфи. Что ни день пересчитывал тиарсы (старикашка страдал необыкновенной скупостью) и выслушивал гнусные обвинения в воровстве. Он ненавидел шею Кларонга, по которой струились липкие ручейки пота, пальцы с черными полосками под ногтями, дребезжащий голос, от первых звуков которого Ирд вздрагивал, как от укуса хиссы. «Принеси, унеси, налей», — и так каждый день. Однажды Ирд не выдержал и едва не расхохотался Кларонгу в лицо: «Я, я — Великий Маг», — хотелось закричать ему. Он с трудом удержался (не его это путь, не его), он стиснул зубы и лишь прошептал, как обычно в знак согласия:

— Хай!