Дети Снеговика

— Конечно, конечно, — твердила в трубку моя мать. Она была в желтых резиновых перчатках для мытья посуды. В отросших после окраски волосах проглядывала седина. Ее крутое бедро упиралось в бок отца, а он стоял как истукан, вперив взгляд то ли в свое отражение в окне, то ли во тьму за стеклом, и тупо наматывал полотенце на зажатые в кулаке вилки, а потом снова разматывал. Не дожидаясь, когда мать повесит трубку, Тереза отправилась в прачечную комнату за курткой. Едва она успела открыть заднюю дверь, как мама бросилась ее догонять.

— Одна ты никуда не пойдешь, — проговорила она строго. Потом крепко прижала ее к себе и не отпускала, пока отец одевался. Мы со Спенсером тоже оделись.

— Поезжайте на машине, — велела мать.

— Что он сказал? — спросил отец, натягивая перчатки и шапку с помпончиком и надписью «Ред уингз»,[59] в которой стал похож на какого-то придурка.

Мать пожала плечами.

— Да все то же. «Я хочу, чтобы моя дочь сию же минуту отправлялась домой». Не дай ей улизнуть, Джо, ладно? Джо!

Лицо отца снова приняло отрешенное выражение.

— Джо! Поезжайте на машине.

Но мы уже спустились к подъездной аллее, куда не доходил свет от парадного крыльца, и вышли в ночь. Отец с Терезой возглавляли шествие, мы же со Спенсером тащились в нескольких шагах позади. У края дороги Спенсер спрыгнул в канаву слепить снежок, но отец рявкнул:

— Куда?! А ну марш назад!

Его окрик мигом вернул Спенсера в мою шеренгу. Мы не смотрели друг на друга. Мы вглядывались в темные уголки опустелых дворов и прислушивались. Верхушки сосен покачивались над своими тенями, как буйки на волнах. Снежные привидения вылезали из сугробов, оттесняя нас к обледенелой полосе посередине дороги. Дома выглядели какими-то необитаемыми; казалось, они стояли на рейде, сияя освещенными окнами, за которыми никого не было.

У Фоксов в пустой комнате работал телевизор, и я спиной почувствовал одиночество, царившее в их доме. Я хотел было окликнуть Барбару, но суровый взгляд отца меня остановил.

— Оставь людей в покое, — сказал он.

— Отсюда я могу дойти сама, — заявила Тереза, когда мы подошли к тропинке, ведущей наискосок через дворик ее соседей.

— Еще чего! — отрезал отец.

— Пап, а правда — что бы ты сделал, если бы на нас напал Снеговик? — поинтересовался я. — Накинулся бы на него и заорал?

— Умер бы, наверное, — ответил он и посмотрел на меня. На глазах у меня вдруг выступили слезы, отчего я еще больше разозлился. Он положил руку мне на плечо, но я ее сбросил. — Прости, Мэтти.

Тереза свернула с дороги во дворик, Спенсер пошел следом.

— Эй, — крикнул я и бросился их догонять.

— Вот черти! — пробурчал отец за моей спиной и нехотя потащился за нами.

Спенсер с Терезой шли рядом, наполовину окутанные тьмой. Я ускорил шаг и поравнялся с ними. У границы Терезиного дворика мы остановились. Где-то невдалеке кто-то звал кошку. Я понял, что звали именно кошку, по тому, как замирал голос в конце — не ожидая ничьего ответа.

— Я не хочу домой, — проговорила Тереза из ниоткуда.

— Может, пойти его поискать? — прошептал Спенсер и ухмыльнулся.

Нам не надо было спрашивать, кого он имел в виду. У меня подкосились коленки. Я прекрасно знал, что все мы одного возраста с Эми Арделл, но до той минуты как-то не придавал этому значения.

— Давайте, я буду Эми, — предложила Тереза и рухнула спиной в снег.

Что-то пронеслось по ней с такой скоростью, что она даже ничего не поняла — только охнула и резко выпрямилась. Отец прошептал: «Господи!» и рухнул на колени. Я отскочил назад, Спенсер тоже.

— Кошка, — констатировал Спенсер. — Маленький серый котенок.

— Терпеть не могу кошек, — буркнул отец, поднимаясь на ноги.

Тереза снова улеглась на спину. Теперь она раскинула руки, изображая снежного ангела.

— Видишь? — спросила она, но я так и не понял о чем.

Она лежала в этой позе, пока отец не протянул ей руку, помогая подняться.

Доктор ждал у раздвижной стеклянной двери. Он был в красном свитере, стоял, скрестив руки на груди.

— Спасибо, что привели ее, Джо, — сказал он моему отцу, не отрывая, однако, взгляда от дочери.

— Не проблема, — ответил отец. Мы все смотрели на Терезу. Немного погодя он спросил: — С ней все нормально?

— Не знаю, — сказал доктор, что страшно меня напугало. Я в жизни не слышал, чтобы он позволил себе в чем-нибудь усомниться, тем более относительно своей дочери.

— Господи, да все со мной в порядке! — прошипела Тереза и приплясывая поскакала в дом.

— Уж это точно, — подтвердил я.

Тьма наплывала на нас, как разлитая краска. Наконец доктор удалился, и мы двинулись в обратный путь.

— Какая-то она сегодня странная, — тихо сказал мне Спенсер.

Я кивнул.

— Даже больше, чем всегда.