Дети солнца

Мы также не знаем ещё, что примерно в то же самое время на Тихоокеанском флоте начнётся сокращение офицерского состава. И другому моему зятю, совсем ещё молодому офицеру (ему и сорока нет), дослужившемуся только до звания капитана 3–го ранга, придётся уходить в отставку, после чего семейство нашей средней сестры вернётся‑таки домой, в Краснодар. (Родители не доживут до этого события, они бы порадовались. Не отставке зятя, конечно, а возвращению дочери).

И почти в то же самое время, «отдубасив», как он сам говорит, двадцать с лишним лет в органах внутренних дел, в звании подполковника, подаст рапорт об отставке наш третий, а вернее, самый первый по счету зять. И двинется, куда бы вы думали? В частное детективное агентство, уму непостижимо…

Все в очередной раз совпало. Все разом остались без работы (слава богу, родители этого уже не увидели). Всех разом надо трудоустраивать. И если бы не Алексей…

Тут требуются некоторые пояснения.

Моего первого мужа, Юры, давно уже нет на свете, он умер молодым от тяжёлой болезни, опухоли мозга. Случилось это в 1985 году, и стало для нас неким началом и знамением наступающих тяжких лет, хотя мы далеко не сразу это поняли. (Это отдельная и трагическая история, которую я расскажу как‑нибудь в другой раз).

С его родителями, которые по сей день живы–здоровы, мы живём, как родные. Ходим друг к другу в гости, и, если я не позвоню хотя бы раз в неделю, свекровь пугается, не случилось ли чего. Они как‑то сразу признали и полюбили моего второго мужа, оказавшегося (очередное совпадение имён в нашей семье) тёзкой моему сыну, а их любимому внуку. Мы называем их Алёша–большой и Алёша–маленький.

Алёшу–большого все мои сестры боготворят. Они его любят и боятся одновременно. Боятся, потому что он строг и суров, как все генералы. А любят, потому что он добр и щедр, как «отец родной». Алёша–большой (а он действительно большой – рост 5–й, размер 60–й, башмаки – 46–й) – это благотворительный фонд и спасательная служба в одном флаконе. Мне его жалко. Быть женатым на женщине, у которой полно родни, – не самая большая удача в жизни. Добро бы в родне числилась, к примеру, парочка старших братьев, это ещё куда ни шло. Но три сестры, и все – младшие…

Он говорит, что ему меня тоже жалко. Быть старшей сестрой – это всё равно, что мамой, тем более, когда мамы уже нет на свете. Всё время приходится думать о них: как там одна, а как там вторая, да что там у третьей? Плюс зятья, плюс племянники. Если я когда‑нибудь проснусь, и меня не посетит мысль о моих сёстрах, или хотя бы об одной из них (обычно это бывает очень конкретная мысль о том, что надо решить какую‑то её проблему), это будет означать не то, что все проблемы кончились, этого мне не дождаться никогда. Это будет означать, как в том анекдоте, что я уже умерла.

Проблемы своих сестёр я решаю чаще всего так. Выбираю подходящий момент, чтобы муж был, во–первых, сыт, во–вторых, в хорошем расположении духа, и… жалобным голосом начинаю рассказывать ему про «бедную» Нелличку, или про ещё более «несчастную» Аллочку, или про совсем уж «разнесчастную» Женечку…

— Жениться, конечно, лучше на сироте, — говорит Алёша ритуальную в нашем доме фразу, но при этом снимает трубку и включается в решение «вопроса».

Не знаю, на ком лучше жениться, но он женат на мне. По той простой причине, что любит меня, а я люблю его. А раз уж так случилось, что мы любим друг друга (кстати, случилось это довольно поздно, когда ему было уже 40, а мне 37), значит… Вообще‑то, это ещё ничего не значит, он ведь на мне женат, а не на моих сёстрах.

— Просто человек такой попался, отзывчивый, — говорит Нелля. – Повезло нашей Светке. И нам заодно.

Алёша–маленький, слыша краем уха об очередной проблеме в стане своих тёток, говорит:

— Мама! Когда ты перестанешь грузить его этими делами? У человека своих дел выше крыши!

За глаза Алёша–маленький называет его «отец».

— А ты сам разве не грузишь его своими проблемами?

— Гружу. Но я же сын.

— Гружу, но я же дочь, — могла бы сказать и Маша.

Маша у нас врач–гинеколог. У неё тоже случаются проблемы, а у кого их нет. Материально–технические она решает с отцом, морально–психологические – со мной. Наши отношения с Машей развивались не просто. Поначалу она меня не воспринимала никак, потом был длительный период очень сложных и противоречивых контактов, а теперь, как бы шутя, она называет меня «мамо» и звонит из Москвы, чтобы я погадала ей на картах на жениха.

— Семейка у вас, конечно, интересная, — говорят мои сестры. – Все на разных фамилиях, все в разных городах, но все вращаются вокруг одной оси.

«Ось» нашей семьи  – это, конечно, он, Алёша.

— Передай ему, что мы его очень любим!

— Передай ему большое спасибо за все и скажи, что ваш «домик у моря» нам очень понравился.

— И ещё передай: жаль, что в этот Старый новый год его не было с нами.

— Ничего, у нас ещё все впереди! – обещаю я.

— Да и жизнь вроде налаживается! – в тон мне говорит Женя.