Дети Сталинграда

Ваня Арчаков со своей группой двинулся на север. Пока лазали по балкам, чего только не передумали: «Побежал в Камышин (глупо, почему не в Сталинград), заблудился (в трех соснах, что ли?), волки загрызли (днем не может быть). Может, уснул где?»

Ребята шли и шли, вглядываясь в каждый кустик, в каждую ямку. Время от времени звали Борьку. Устали.

— Вот что, пацаны, айда назад!

— Если вон в той балке нет, то повернем.

Но Борька оказался не в балке. Рядом, справа, ближе к грейдеру, было вспаханное поле. На самом дальнем краю увидели Борьку. Радостно закричали ему:

— Борька! Борька! Жми сюда! Мы тебя ищем!

Но Борька почему-то не вскочил и не побежал. Как сидел, так и сидел. Явно, он был чем-то занят. Когда подбежали поближе, увидели такую картину: Борька сидит верхом на авиационной бомбе, как на хорошо откормленной свинье. Ребята прикинули— метра этак два, два с половиной будет. Так вот, сидит Борька на бомбе и постукивает по ней камушком. Стук-стук.

Ребята подошли поближе. Ваня Арчаков невольно подумал: «Вот бомбы я ни разу не разряжал — пороху там видимо-невидимо». Борька, наверное, давно стукал, но у него ничего не выходило, и Ваня хотел ему совет дать. Или помочь. Но он представил, что будет, если бомба взорвется. Он вспомнил, как бомбили их в Сталинграде. И на него навалился страх, такой, как тогда. Арчаков крикнул изо всех сил:

— Борька! Слезай сейчас же!

Другие тоже закричали:

— Иди сюда! Быстро!

— Ага, я не наигрался, — ответил Борька.

И снова стук-стук. Что делать? Побежали за Иваном Дмитриевичем, доложили. Он побледнел.

— Скорее! Тащите сюда!

— Да он не идет. Сидит себе и стукает.

Побежали все вместе. Борька шел им навстречу. Видимо, наигрался.

Все были так рады, что Борька слез наконец с этой проклятой бомбы, что в первый момент и не ругали его. Через некоторое время Иван Дмитриевич сказал, взяв Борьку покрепче за плечо:

— Что же ты, паршивец, с нами делаешь, а? Ты представляешь, что будет, если взорвется эта чушка?

— Ничего она не взорвется, сколько стукал — никакого толку. Бракованная, должно быть, — ответил Борька как ни в чем не бывало.

— Нет, ты сейчас же дай мне слово, что больше некогда такого не сделаешь, — побледнев, сказал Иван Дмитриевич.

Борька было прикинулся дурачком, но поддержки у ребят не получил. Это его удивило, и он впервые внимательно посмотрел на всех.

— Ладно! Сказал, не буду, значит, не буду!

«Три мушкетера»

«Наш детский дом ежегодно участвовал в областных олимпиадах, организуемых облоно для воспитанников детских домов.

Поездка в город доставляла мне огромное наслаждение. Любила я наблюдать за восстановлением нашего города. Помнится, первая олимпиада проходила в Бекетовке. Мы поднимались от Волги по деревянной лестнице. Кругом песок, а наверху разрушенный город — разбросанный кирпич, остатки стен зданий.

А на другой год я с радостью отмечала изменения. Все подобрано, нет нигде кирпича. Что отстраивается, обнесено забором. Театр музыкальной комедии красуется над Волгой. В этом театре потом мы проводили все наши олимпиады.

Подъезжали мы к Сталинграду на больших волжских пароходах. Встречали здесь с духовым оркестром. Нам дарили цветы, развозили на голубых автобусах по школам, где были у нас общежития. А самое интересное впереди — мы будем выступать и смотреть других. Все детские дома выступали хорошо.

Мы покажем „Сказ а зеленых заслонах“. Это как раз был год лесонасаждений. Мы летом тоже работали на лесополосах.

А какие замечательные выставки детских работ были в фойе театра! На что только не способны детские руки!

В нашем детдоме воспитывался Шура Ткаченко. Он очень хорошо вышивал. Его работы всегда были на выставке.

Всегда мы занимали одно из первых мест и увозили домой награды и подарки. Возвращались в Дубовку тоже на пароходе, а нас уже встречали.

На всю жизнь мне запомнились счастливые дни в плавучем лагере на пароходе „Борис Щукин“. Ежегодно после олимпиады он увозил триста-четыреста воспитанников детских домов вверх по Волге до Москвы и обратно. Мне посчастливилось быть в первой группе этого плавучего лагеря.

Торжественным строем, под музыку духовых оркестров шли мы на теплоход. Нас провожала общественность Сталинграда с цветами и приветствиями. Нас называли „дети Сталинграда“.

На пароходе установился режим пионерского лагеря, так как нам нужно было отдохнуть и набраться сил к новому учебному году.

Останавливались мы во всех достопримечательных городах на Волге. Первая остановка — Камышин. Здесь родился и рос Герой Советского Союза А. Маресьев, чье имя носил наш лагерь.

В Саратове были в музее Чернышевского, в Ульяновске — в доме, где жил Владимир Ильич Ленин. В Горьком посетили дом Каширина.

Часто бросали якорь где-нибудь около леса, сходили с парохода и разводили костер. Пели, плясали. Наша музыка эхом отдавалась в лесу. Повеселившись, мы шли на пароход и плыли дальше.

А Москва! До сих пор осталась в нашей памяти. В Москве мы побывали во многих музеях, в подмосковных пионерских лагерях. Были у министра просвещения, где нам подарили книги».