Дети страха и другие ужасные истории

– Да в лагере я сам дурак был, меня поэтому и турнули, – крикнул Тинтин оставшимся на площадке. – Чего бы она этой Таньке сделала? Ничего. Прикопала бы да вытащила. А я полез спасать.

– Ага, вытащила, – хохотнул Егор. – Ее братья тоже так однажды прикопали, она только к вечеру вылезла. Потом в больничке лежала, таблетки пила. Вот здесь в песочнице и закопали. Типа, пошутили.

– В песочнице? – пробормотал Тинтин и рванул наверх.

Он вдруг понял, что происходит. Нинка ненавидела всех и всем мстила за то, что над ней издевались братья, за то, что мать не защитила. С Танькой она просто повторила то, что сделали с ней, потому что хотела, чтобы все прошли через то, что прошла она. В своей мести несчастная Нинка создала человека с зелеными кишками. Думала, он победит всех ее врагов, и она потом избавится от него. И вот сейчас этот человек победил Нинку. Превратил в такого же монстра. Любая обида, которую ты носишь в себе, тебя как раз в монстра и превращает. И не за черным человеком надо охотиться, а помочь самой Нинке.

Дверь была приоткрыта. Тинтин остановился в уже знакомой комнате. Прямоугольная коробка со стареньким компом на столе. Двухстворчатый шкаф с незакрывающимися дверцами. На рожке люстры висит еще с Нового года заброшенный туда серпантин. Вдоль стены разворошенное кресло-кровать – простыня в линялый цветочек сбита, подушка полувыползла из наволочки, скомканное одеяло коробится в пододеяльнике. И посреди всего этого огромная черная дыра. Как будто прожгли. Развели костер прямо на кровати, он и прогорел, провалился, оставив после себя уродливый закоптелый след.

Тинтин никогда не видел, чтобы ненависть приводила к такому – к выжиганию пространства. Но был готов к тому, что впереди его ждало еще много открытий.

Надо было, конечно, что-то взять, чем-то защититься. Хотя бы придумать, что будет делать в этом чертовом лесу. Но вместо того, чтобы задержаться и все это сообразить, он разбежался, и чернота единым махом засосала его.

Он успел испугаться, распахнул глаза и сразу увидел ночь. А в ней костер.

Нинка стояла около дерева, смотрела в огонь. Нормальная, без колес. К ее голове тянулись зеленые нити-сопли. За плечи держали ветки-руки. Сама Нинка стала еще чернее. Взгляд пустой, черный.

– Ну, короче, это, – начал Тинтин, подходя к ней. – Выбираться надо.

Перед ним вдруг возникла фигура. Тинтин сначала увидел шляпу. Резанули черные глаза. Они словно лазерные указки прошли по лицу.

– У нас гости! – заорала шляпа. – Что же мы его не сажаем к костру!

– Нинка! – позвал Тинтин, понимая, что его сейчас уведут.

Нинка продолжала стоять, прилипнув к дереву.

– Дорогой гость! – вился вокруг в шляпе. – Проходи. У нас такой обед! Закачаешься!

Тинтин вырвался, но у шляпы как будто оказалось несколько рук. Освобождался от одной, но в него сразу вцеплялось две другие.

– Козлова, эй! – вывернул шею Тинтин. Его посадили между большеголовым младенцем и высоким тощим уродцем с вывалившимися глазами. Младенец держал над огнем шпажку с нанизанным на нее куском черного хлеба. Хлеб красиво подгорел, проступили белые крупинки соли.

– Держи! – В шляпе сунул Тинтину в руки миску. Она была приятно глиняная на ощупь и теплая. – Мы только что поели, для тебя оставили! Ешь!

Тинтин привстал, чтобы увидеть Нинку. Она смотрела на него тяжелым темным взглядом. Улыбалась зелеными губами. Теперь уже зубной пастой не ототрешь. Придется марганцовкой вытравлять.

– Козлова! Очнись!

Нинка прикрыла глаза:

– Что ты сюда все время приходишь? Тебя один раз убили. Мало?

– Да какая же ты упертая!

Тинтин попытался встать, но чья-то железная рука усадила его обратно. Он посмотрел на младенца, но тот был целиком занят своим хлебцем. За плечо его держал уродец с длинными руками. Эти руки были тонкие, змеились, никак не ожидалось, что в них может быть такая жуткая сила, заставившая Тинтина плюхнуться на место. Суп плеснулся через край. Пришлось расставить ноги, чтобы не испачкать шорты и кеды.

– Ты не меня убиваешь, – заговорил он, глядя в суп. – Думаешь, тебя все обижают, ты от этого вся такая хорошая? Ничего подобного! Твоя обида делает тебя саму монстром. Тебе надо не с ним бороться! Пойдем со мной! Девчонки тебе помогут.

Нинка сделала шаг, легко снимая с себя руки-сучья. Только зеленые сопли тянулись за ней, не отпуская. Закричала:

– Да! Я – хорошая! А вы все – все, все, все, – она тыкала в темноту за спиной, словно хотела пересчитать деревья, – плохие. Все из-за вас! Вы должны быть наказаны. Потому что вам было хорошо, когда мне было плохо. Теперь пускай всем вокруг будет плохо. И да – я останусь очень-очень хорошей, что бы с вами не происходило. На вашем-то фоне.