Дети света

«Господь сотворил тебя из любви родителей и мольбы родичей, томящихся в аду. Из одиночества людей, с которыми ты дружишь. Из немощи слабых, которым ты помогаешь. Из горьких слез земли, политых потом предков. Из любви Ангела, который носит твое имя. Из молитв святых, в день поминовения которых ты родился. Из скорби животных и птиц, которых ты кормишь и ласкаешь. Из лепета младенцев, которых ты берешь на руки. Из благодарных слез стариков, которым ты оказываешь почтение. Из древа креста, который ты несешь на свою голгофу. Из твоего «Слава Тебе, Господи!», которое малой каплей вливается в безбрежный океан Славы Божией».

По дорожке больничного сада шла женщина. Лицо ее прекрасной лепки с большими глазами, фигура стройная и гибкая — были бы необычайно притягательны, если бы не подавленность, если бы не горе, сковавшее все существо.

«Зачем теперь жить? — думала она. — Какой смысл во всем этом? Впереди медленное разложение, мучительная смерть… Говорят, волосы выпадают, сильные боли начинаются… Мне этого не вынести. Все равно умирать, так не лучше ли это сделать самой, чтобы не дожидаться, пока смерть меня заживо сгноит. Ведь это так просто: взять и прыгнуть с высоты. Один миг страха — и тебя нет. Или, скажем, вскрыть вены и лечь в теплую ванну и заснуть. Тихо и спокойно…»

Розовато-зеленые галактики вращались, расплывались, таяли. Всплывали новые, искрящиеся серебристыми звездами… Вдруг на эту расплывчатую круговерть нашла тень. Иннокентий открыл глаза. Рядом присела молодая женщина с грустным приятным лицом. Она никого не замечала. В изгибе сгорбленной спины, в красном воспалении глаз, в безвольно опущенных руках — жила немая боль. Ее взгляд бездумно переплыл от сухой ветки на асфальтовой дорожке на собственные окаменевшие колени, затем на мятые пижамные брюки соседа и поднялся к его лицу.

Желтоватая дряблая кожа обтягивала высокий лоб, скулы и впалые щеки, покрытые длинной седоватой щетиной. Но это изможденное лицо… светилось радостью! Взгляд ее больших карих глаз встретился со взглядом соседа. Веером взмахнули ее густые ресницы, и она смущенно потупилась.

— Какая погодка сегодня, — произнес полушепотом сосед, — живи и радуйся.

— А у меня рак признали, — выдохнула женщина.

— Это ничего, — спокойно отозвался сосед, — у меня тоже.

Он поднял на нее улыбающиеся глаза и словно обдал добрым теплом. Она даже слегка придвинулась к соседу.

— А хочешь, я расскажу тебе одну историю? — медленно произнес он.

— Если можно…

— У пожилых супругов родилась чудесная девочка с оленьими глазами. Они носили ее на руках, как великую драгоценность. Мама видела в ней свою помощницу на старости лет. Папа — утешение в нелегкой трудовой жизни. Она действительно с самого рождения только радовала их. Ласковая и потешная, веселая и заботливая, добрая и скромная… Они смотрели на дочку и не могли налюбоваться. Она же росла, тянулась к солнышку, и вокруг себя рассыпала искры цветущей жизни. Ее любили дети, подруги, старики и животные.

Когда девочка повзрослела, вокруг нее стали виться парни. Иногда ее голова кружилась от их внимания. И однажды она попробовала запретной телесной любви. Потом еще и еще… Это ей понравилось. Может быть потому, что, пожертвовав совестью, она всегда получала сладость. И эта сладость затмевала все сомнения. Но однажды она обнаружила, что беременна. Рассказала об этом своим старикам. Родители очень испугались за нее, поэтому уговорили сделать аборт. Сами же все и устроили. Так она избавилась от сына. Потом еще от троих сыновей и двух дочерей. Она их убила.

Женщина вздрогнула, быстро оглянулась и снова затихла.

— Тогда все так делали, — спокойно продолжал сосед. — И хоть мучил страх, но это был страх за свое здоровье и за свою судьбу. Убитых детей живыми людьми тогда не считали. Потом она вышла замуж за красивого парня. Прожила с ним чуть больше года, и он ее бросил. Потом выходила замуж еще дважды. Да все неудачно. Старики умерли, подруги вышли замуж и погрузились в свои проблемы. Она осталась одна. Иногда она заходила в церковь помянуть родителей. Так было принято. Она считала это своей обязанностью. И там, в церкви, ей становилось очень плохо. Перед глазами прыгали маленькие уродцы, тянули к ней свои кривые ручонки и звали мамой.

Женщина всхлипнула, глубоко вздохнула, но рассказ проницательного соседа не прервала. Непривычно добрым голосом и спокойно он говорил.

— Увы, никто из живущих на земле не застрахован от ошибок. Мы все очень слабы, чтобы противостоять злу один на один. К тому же с детства нас учили быть злыми. Называлось это по-разному: отстаивание принципов, борьба за счастье, научный подход, жизнь по разуму и прочее. А в основе этого ученья была ненависть к Богу. Уж очень мешал Бог людям творить свою волю, жить в наслаждении и не отвечать за сделанное зло. Но никто не смог отменить совесть, нравственность, страх смерти. Они-то и свидетельствовали о Боге в душе каждого человека.

— Ты верующий? — спросила она.