Дети света

– Этого мы не знаем. – Сандал покачала головой. – И в ближайшее время я бы на твоем месте даже не рассчитывала, что ситуация как-то прояснится. – Она заговорила быстрее, не давая Герду возможности возмутиться и перебить себя: – После этого инцидента наши разведчики не смогут появиться в лесах Надир месяц, два, три, а, может, и все полгода, в зависимости от ответной активности агемцев там в последующее время. Пойми, мы просто вынуждены затаиться! – с силой произнесла она, видя, какую боль причиняют ему ее слова. – Мне очень жаль, – сухо закончила женщина, и это, кажется, был тот максимум сочувствия, на который она в принципе была способна.

Герд тяжело, будто после полета, перевел дыхание. Что ж, нет так нет, резко осадил он себя, в конце концов, действия повстанцев объяснимы и вполне оправданны с их стороны. Он медленно поднялся с места, горечь кислотой разъедала внутренности.

– Что мне дальше делать? – снова беря себя в руки, спросил Герд.

– К себе в отделение я беру только опытных, умелых бойцов. Лучших. – Внимание Сандал сосредоточилось на двери за спиной Герда, точнее, на чем-то, что находилось как будто бы прямо за ней. Казалось, что она уловила какой-то звук или, может, движение и теперь присматривалась и прислушивалась к тому, что происходило снаружи кабинета, а потому отвечала рассеянно. Герд оглянулся, но ничего особенного не заметил. – В качестве исключения, я дам тебе шанс себя показать, но не раньше, чем тебя немного поднатаскают, а то помрешь у меня еще прежде, чем на дело в первый раз выйдешь. – Больше Сандал на Герда не смотрела, но и на дверь тоже. Она методично доставала из верхнего ящика стола какие-то карты и укладывала их в сумку, висевшую до этого момента на спинке ее стула. – Сегодня же отправляйся в учебную часть проходить военную подготовку, – закончила она тоном, указывающим на то, что он может идти.

Герд уже взялся за дверную ручку и повернул ее, но тут вопрос сорвался с его языка прежде, чем он даже успел его осмыслить:

– Почему вы взяли меня с собой? – Герд испытующе посмотрел на генерал-полковника. – Почему вообще решили дать мне шанс?

Сандал хмыкнула.

– Хороший вопрос. – Она вдруг перестала собирать вещи и вместо этого повернулась к окну. – Не знаю еще. Что-то в тебе есть, я это чувствую, вижу. Но вот что? Я все пытаюсь это разглядеть, но что-то от меня ускользает, что-то очень важное… – Она помолчала. – А ты совсем не хочешь мне помочь, – без укора закончила она и вернулась к сборам.

Герд стоял и смотрел на нее, и у него было точно такое же чувство, будто он упускает что-то очень важное. Поймав на себе его взгляд, Сандал выпрямилась:

– Чего уставился? Топай отсюда, у меня дел по горло, а ты и так уйму времени у меня отнял!

Герд пулей выскочил из кабинета.

«Что это было? – думал он, несясь по коридорам, перепрыгивая через ступеньки на лестницах и не замечая ничего вокруг. – Что это, вообще, сейчас такое было?» На бегу справляться с обуревавшими его мыслями оказалось легче. В идеале ему хотелось бы подняться в небо, но так как на данный момент это было невозможно, приходилось довольствоваться малым. Что, кстати говоря, вот уже как несколько часов тому назад предупреждал его дневальный, было совершенно не по уставу.

Но ответить на поставленные перед самим собой риторические вопросы Герд так и не успел – завернув за очередной угол, он на полном ходу влетел в какого-то человека, а затем отскочил от его упругого живота, как от батута. Пребольно ударившись затылком, Герд постарался быстрее подняться с пола, чтобы лицом к лицу встретиться со сбившим его с ног обидчиком. Откинув уже ставшим привычным движением руки волосы с лица, он приготовился к перебранке, но ни единому слову не было суждено сорваться с его языка.

Напротив, заполняя собой все пространство коридора не только в ширину, но и в высоту, стоял самый огромный – Герд был готов ручаться – в мире мужчина. Сам Герд приходился ему ровно до середины туловища, и теперь, ошарашено таращась на него, он был вынужден задирать голову так, как никогда прежде. Одетый в идеально сшитую по его фигуре и увенчанную погонами главнокомандующего форму, великан от души наслаждался производимым им эффектом, нарочито поигрывая мускулами под облегающей его мощные рельефные руки тканью. Но самым ужасным, самым нестерпимым во всей этой гиперболичной картине был смех. Оглушительный смех множества голосов, раздававшийся со всех сторон и стократно усиленный эхом пустого коридора и раненым самолюбием Герда. Краснея, Герд склонил голову набок так, чтобы в узкий просвет между стеной и исполином разглядеть за его спиной еще несколько фигур, благо, самых обычных размеров.