Дети у власти. Как мы растим маленьких тиранов, которые управляют нами

Теория привязанности, когнитивная бихевиоральная терапия, наконец, классическая психология… Как все это соотнести с тем, что утверждается в этой книге? И как мои аргументы соотносятся с интуитивным убеждением, что наиболее сильное влияние на детей, конечно же, должны оказывать родители?

В 1973 году австрийский ученый Конрад Лоренц получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине за достижения в области этологии, науки о поведении животных. Он смог доказать, что ряд свойств и качеств передается животным по наследству. Например, птицам не нужно учиться летать: эта способность заложена у них в генах. Он также опроверг утверждение, что все живые существа при рождении подобны чистому листу бумаги, и показал, как работает импринтинг (форма обучения на внешнем примере; от анг. imprint – запечатлевать, оставлять след). Как он это показал? Новорожденные гусята последовали за ним, как за мамой-гусыней, потому что он был первым, кто попался им на глаза.

Серию жестоких экспериментов по изучению явления импринтинга в 1960-х годах провел американский психолог Гарри Харлоу. Настоящую мать новорожденных макак-резусов он заменил «матерью» искусственной. Даже двумя. Одна «мать» была сделана из мягкого материала, а другая выполнена из твердой и холодной стали. От стальной «мамаши» детеныши могли получить молоко, а от мягкой – нет. В тех случаях, когда макакам предоставлялся выбор, они цеплялись за мягкую «мать», несмотря на то что оставались без молока. Отсюда был сделан вывод о потребности тесной связи между ребенком и матерью.

В другом опыте Харлоу поместил группу детенышей в условия полной изоляции. На протяжении нескольких месяцев макаки не общались с себе подобными. Когда же Харлоу выпустил их в стаю, оказалось, что они не могут вписаться в социальное окружение. Макаки, выросшие в изоляции, не смогли установить отношения с членами стаи, а впоследствии оказались неспособными заботиться о своем потомстве. До самой смерти у них наблюдались симптомы серьезных поведенческих нарушений. Вывод тот же: очень сомнительно оставлять детенышей без родительского тепла и любви. Это касается и человеческих детенышей, что вряд ли кого-то удивит.

Эксперименты Конрада Лоренца и Гарри Харлоу вдохновили многих ученых на дальнейшие изыскания. Дальше других зашел английский психоаналитик Джон Боулби, создавший теорию привязанности. Он ясно и четко показал, что при запечатлении речь идет вовсе не о кормлении и смене памперсов, а совсем о других вещах. По Боулби, детям нужны любовь, забота и утешение. Если снова обратиться к экспериментам Лоренца и Харлоу, можно сделать довольно много очевидных выводов. Один из них звучит так: когда с детьми обращаются плохо, когда их держат в изоляции, ничего хорошего из этого не получается.

Теория Боулби и труды его коллеги Мэри Эйнсворт полностью изменили взгляды на воспитание и обучение детей в XX веке. Во многих аспектах наработки этих двух ученых противопоставлялись психоанализу Мелани Кляйн, последовательницы Фрейда. Фрау Кляйн больше внимания уделяла внутренней жизни ребенка, чем тому, каким факторам воздействия он подвергается в реальном мире. Мысли Боулби по сути отличались от положений психоанализа, но все же британский ученый недалеко ушел от австрийской коллеги. Как и последователи фрейдизма, основатель теории привязанности подчеркивал важность семейного окружения для будущей успешной жизни ребенка. Однако при этом он опирался не на скрытые переживания и бессознательное, а на конкретный пережитый опыт и окружение. Боулби придерживался мнения, что привязанности чрезвычайно важны для человека – настолько, что благодаря им в сознании формируется особый отдел. То есть, по мнению ученого, для того чтобы ребенок мог формировать привязанности и устанавливать связи, необходимо наличие в мозге соответствующей генетической программы. Именно об этом, кстати, говорил и Конрад Лоренц. Он считал, что привязанности у детей возникают автоматически, сродни тому, как птицы априори умеют летать.