Дети в сети

Мать: «Ни за что! Я знаю, чего требую. Это кто ж меня будет учить? Он? Да я ж ему все успеваю делать, прихожу с работы и за два часа и стираю, и глажу, и готовлю. И отдых летом… Так он обязан!»

– Суициды подростков напрямую с этим связаны, – говорит Милена. – Никакая разбитая любовь, никакая мода не кончилась бы этим, если б не конфликт с родителями. Говорят: «Она ушла из дому из-за проблем в школе». Но она ушла из дому – там, значит, не угол, в котором можно отогреться…

Лена выбрасывала вещи с балкона, потому что родители хотели, чтобы она, как и они, вещами этими торговала. Напоровшись на отказ (Лене не нравится торговля), папа с мамой перестали с ней общаться, изолировались, уничтожали взглядом, называли безмозглым ничтожеством. Костю бросила девушка, и совсем не понимает, не хочет с ним считаться мать. Говорит, что он «эгоист» и «недоумок». Ему никогда не хочется возвращаться домой.

ДУШИ, ПОТЕРЯВШИЕ СОЗНАНИЕ

Девочки погибли вечером 8 февраля, в понедельник, и уже с утра вторника по всем телеканалам в новостных передачах шла информация: репортажи, предположения, версии. Все хотели понять: наркотики? Токсикомания? Секта? Любовь? Так продолжалось три дня.

– Тяжелое эмоциональное переживание всегда ищет быстрого решения, чтобы как можно скорее от него уйти, – скажет мне позже психоаналитик Сергей Баклушинский. – И ушли. Никаких наркотиков, никакого клея «Момент» следствием в ходе осмотра места происшествия не найдено. У погибших нет никаких повреждений, вызванных иными причинами, кроме как от удара о землю при падении с большой высоты. Девочки не имели никакого отношения к сектам.

Самой жизнеспособной оставалась версия неразделенной любви: на предплечье каждой бритвой вырезано имя одного мальчика. И вывод тележурналиста: все три были влюблены в одного и не хотели соперничать. Таким путем разрешили ситуацию. И все – мы тоже разрешили ситуацию.

Пошел блок других новостей. А на их осмысление у нас – морально горящих и утопающих – просто нет сил. Новости-уроды, наступая друг на друга и на нас, перекрывают саму возможность размышлений. Душевное наше самоощущение похоже на состояние человека, которого долго и методично избивают. Он поначалу кричит, корчится, пытается защищаться, потом теряет сознание и вздрагивает только от уж очень болевых ударов. Наши души потеряли сознание. Ну, что там: опять убили? Не реагируем. Женщину-депутата? Такого еще не было – вздрогнули. Что, суицид? Да ради бога, по одной только Москве их в среднем в день от 8 до 12 происходит. Три девочки одновременно? Втроем? Вздрогнули. Тут еще этот 5 «Г» класс – совсем уж больно прозвучал.

В 5 «Г» училась самая младшая из девочек, Алена Струкова. Пятый «Г» – это значит: ребенок вот только-только вылупился из младших классов. Первый год кабинетной системы, первая ступенька старшей школы. В октябре Алене исполнилось 11. Всего на год старше подружки Маша Павлюченко, она училась в шестом классе. А Таня Кузнецова – в восьмом.

…Сотни людей, замерших с совершенно одинаковым выражением лиц – ужас, беда и недоумение. Это похороны, самое начало, все ждут, когда подъедет катафалк с телами погибших. Его все нет, холодно, кто-то притоптывает, на него косятся. Все молчат – знак вопроса чудовищным жирафом тычется в крышу дома, где жили девочки: ну что за мощная пружина, распрямившись, вытолкнула их с подоконника восьмого этажа? Ну никакого явного и несомненного несчастья!

– Они и ели, и одевались лучше, чем многие из тех, кто здесь живет, – скажут мне позже соседи. – Семьи у всех троих полные – и папы, и мамы. С достатком…

– Много здесь многодетных живут, а у них в каждой семье только по двое детей. У Танюши и Алены – по старшему брату. У Машеньки – младшая сестра. Дом этот – общежитие фабричное. Так ведь фабрика то закрывается, то открывается. Вот родители все и подались в торговлю: кто на рынок, кто в киоск…

– На кого в школе уходят силы, на кого обращают внимание? На отпетых двоечников-хулиганов да на отличников – они виднее, – скажут учителя и завучи двух школ, где учились девочки. – Ну ничего такого про них вспомнить нельзя – общий такой фон. Норма. Учились средненько, обычные девочки. Ну ничем таким не отличались. Даже сказать нечего – не выделялись они…

Но разговоры – это позже, а пока в тишине, тягостной и напряженной, суетятся только со своей аппаратурой телеоператоры да фотокоры.