Дети Ванюхина

И опять никто из нормальных людей не мог ни оценить верно, ни подвергнуть сомнению либо одобрить и похвалить это принятое учеником и учителем решение с таким мудреным, но изысканным названием — совершенно никто, включая мамми, дэдди и оставшегося в далекой московской квартире на Большой Пироговке старенького грэндпа Самуила Ароновича Лурье…

Первая проблема с Милочкой возникла году так в девяносто первом, в ее тринадцать, когда выяснилось, что характер у девочки будет покруче, чем у всех остальных в семье Ванюхиных женских персоналий, вместе взятых.

Началось все, казалось бы, с ерунды. Как только отгремели три путчевых августовских дня и стало ясно, что коммуняки обратно не вернутся, Ванюха с Дмитрием Валентиновичем, не на шутку перепугавшиеся за судьбу многочисленного запаса товарного имущества на складах, включая сладкую шинковку, мебель и компьютеры, так неподдельно обрадовались, что на следующий день после новой свободы схватили первые попавшиеся горящие путевки и улетели в Таиланд, прихватив и членов своих семей. Впервые — не для закупки товара или поисков более дешевых поставщиков, а натурально — купаться и загорать на пятизвездочном пляже. Шурка взял с собой Нину и Максика, а Дима — молодую гражданку стройного вида, лет девятнадцати, представив ее как будущую подругу по дальнейшей жизни. Нина удивилась, что свою невесту компаньон мужа обозначил так витиевато, но виду не подала: наоборот, на протяжении экзотического путешествия была к ней расположена дружелюбно и старалась общаться, как с равной по возрасту. О том, что за время их короткого броска в честь победы империализма над экономикой стройная гражданка успевала по-тихому обслужить в пляжные промежутки еще и Александра Егоровича согласно взаимной договоренности с Дмитрием Валентиновичем, Нина, конечно, не догадывалась. Эта была первая, по существу, неделя полноценного отдыха за все годы жизни — настоящего: с соленым Индийским океаном, пресноводным и прохладным аквапарком, невиданными ранее фруктами и другой разнообразной едой по своему выбору, но не ею самой приготовленной. Это не говоря уже о прочих заграничных видах и пейзажах.

Она лежала на песчаном пляже, лицом к океану, щурясь от солнца, так непохожего на их мамонтовское светило, и наблюдала, как накатывает на Максика очередная пенная волна, как накрывает она сына с головой и как он выныривает обратно, бросая свое маленькое тело прочь от нее, ближе к берегу, туда, где папа и мама, и красивая тетя еще с дядей Димой, главным папиным по жизни и по работе другом. А затем волна откатывала назад, в сторону горизонта, выпуская Максика из соленых объятий, и он, увязая в остатках прибрежной песчаной каши, вскакивал на ноги и бежал туда, где заканчивался этот мокрый песок и начинался сухой, рассыпчатый и горячий, чтобы кинуться в него с разбегу, зарыться по самый кончик подбородка и замереть.

Но это у него не получалось… Индийская эта волна за время его спотыканий, откатившись, успевала совершить новый океанический цикл, вернуться обратно и накатить на мальчика с новой мокрой и соленой силой — подхватить, приподнять, перевернуть и опрокинуть в себя по новой, чтобы в очередной раз затащить на ближайшую, нестрашную глубину и, как и прежде, швырнуть свою добычу в сторону земли…

Нина смотрела и думала, что так же, наверное, радуется жизни ее другой сынок, Ванечка, второй близнец. И что, наверное, купаясь в том, другом океане, на другом конце земли, и, зарываясь в тот, тоже чужой песок, американский, он ничего не знает о тех, кто так же смотрел бы на него с берега с восхищением и трепетной любовью, — о настоящих своих родителях. И она вдруг поймала себя на мысли, что впервые подумала о сыне не только от своего имени, от материнского, но и от Шуркиного тоже. И мысли этой она была благодарна…

А Ванюха думал, что если бы большевики снова взяли верх, то пришлось бы, наверное, опять спекулировать иконами и мотаться в Ярославль, заранее готовя стрелки на трассе с тамошними фарцменами-досочниками. И место должно быть с перекрестком, чтоб надежней было при шухере утопить педаль и отвалить в сторону от шоссе, где не будет уже столько дорожных ментов и где при случае можно вывернуть в лесополосу и пересидеть там с Богом и его «мамками»…

А Дмитрий Валентинович, втирая очередную порцию солнцезащитного состава в загривок стройной гражданке, которая невеста, думал, что все теперь устаканится в бизнесе окончательно при новых решительных властях, и рано или поздно наступят времена, когда он, сен-сей, теряющий прошлое лидерство быстрее, чем бывший ученик организует накопление совместного благосостояния, снова сможет занять достойное и привычное место авторитетного учителя по жизни, а если короче — авторитета…