Дети Ванюшина

Арина Ивановна. Уж больно у меня на сердце неспокойно, Александр Егорович. И чего затевает -- сами не знаем! Худая, желтая она ведь, а понравилась... Просто, как это Алешенька говорил, белены парень объелся.

Ванюшин. Пусть... все равно.

Арина Ивановна. А грех-то какой на душе у него остается. Подумать страшно! Вот говорят, можно было бы выхлопотать в Петербурге, чтоб ему жениться на Леночке... уж лучше на ней, -- денег-то все равно не берет.

Ванюшин. Не надо... ничего теперь не надо... Все кончено... Полны ведра слез... Унеси-ка! Пусть несут... Тяжелы эти ведра.

Арина Ивановна. Какие еще там ведра? Поди ляг лучше... И не выйдешь к ним -- ничего, скажем -- болен.

Ванюшин. Нельзя этого.

Входит Аня с распущенными волосами, в голубом платье, на шее голубая ленточка.

Аня. Мы с Катей уже оделись. Катя хотела надеть серое платье, а я настояла, чтобы голубое. Ведь это лучше, мамаша?

Арина Ивановна. Лучше. Покажись-ка отцу.

Аня подходит.

Ванюшин. Нарядилась? (Ласково и любовно гладит Аню по голове.)

Аня. Что это у вас в руке? Письмо Алеши?

Ванюшин. Да, его.

Аня. Читали?

Ванюшин. Нет еще.

Аня. Хотите, я вам прочту?

Ванюшин. Читай,

Аня (читает). "Дорогой папаша и милая мамаша! Деньги от вас я получил и бесконечно благодарен вам за них. Я ждал меньше... высылайте не так много, с меня достаточно и сорока рублей в месяц. О своей жизни ничего не могу сказать вам нового -- все то же, что писал вам в предыдущем письме. Доволен и счастлив, как только может быть счастлив человек. Мои сожители по квартире оказались превосходными людьми: студент бесплатно помогает мне заниматься, а с академиком мы в неделю стали самыми близкими друзьями. Каждый день бегаем в Эрмитаж -- так здесь называется картинная галерея -- и целые часы проводим у любимых картин. Я кое-что начинаю понимать в живописи, в которой раньше ничего не смыслил. Летом мы все трое думаем жить в деревне под Петербургом и заниматься, заниматься с утра до вечера. Свобода -- это первое необходимое условие..."

Ванюшин, рассеянно слушавший до сих пор письмо и погруженный в какие-то свои соображения, как будто бы вдруг пробуждается и встает.

Ванюшин. Пальто мне... шапку!

Аня. Куда вы? В халате?..

Ванюшин (овладев собой и мгновенно сообразив, как ему нужно поступить дальше, чтобы привести в исполнение задуманное). В халате нельзя... надену сюртук.

Аня. Ведь скоро невеста приедет... Куда вы?

Ванюшин. Купить ей -- никому не говори -- купить ей подарок... медальончик на шею, медальончик. (Уходит в дверь.)

Аня смотрит ему вслед, инстинкт подсказывает ей настроение отца. С этого момента она становится беспокойнее и тревожнее. Идет в зал, возвращается, подходит к двери, в которую вышел отец, и задумывается, взявшись за ручку двери. Арина Ивановна и Клавдия появляются в зале и, разговаривая, входят в гостиную.

Арина Ивановна. Все у нас по-новому. Смотри, как в клубе, в благородном собрании.

Клавдия. Он на себя денег не жалеет.

Арина Ивановна. Говорит, что сама Кукарникова обещалась на свой счет принять обстановку. (Обращаясь к Ане.) Аня, где папаша?

Аня. Одеваться пошел.

Клавдия. И старой рояли нет?

Арина Ивановна. Маленькую купил. Маленькая, а дороже большой стоит: пятьста заплатил. Уж и не знаю, что, Клавденька, будет?

Аня уходит.

Сам-то на все рукой махнул -- пусть, говорит, живет своим умом.

Клавдия рассматривает вещи и до всего дотрагивается руками.

Клавдия (щупая обивку стульев). Шелк или штоф. Шелк, должно быть.

Арина Ивановна. Меня с отцом из спальни гонит -- наверху поместить хочет, а в спальне своей кабинет сделать. Подумай-ка!

Клавдия. А вы не переходите. Сорок лет жили, всех там родили, да наверх...

Арина Ивановна. Да как не перейдешь? Ходит, дуется, не говорит ни с кем...

Клавдия. Да правда ли, что он велел мне приходить?

Арина Ивановна. Не буду я обманывать. Спрашивала, сказал: пусть приходит, только без своего сахара-лимоновича,-- это он мужа твоего так называет.

Клавдия. Пора уж ему все забыть. Из-за чего теперь ссориться? С квартиры мы переехали. (Берет с полочки фарфоровую статуэтку -- полунагую женщину.) Безобразие какое!

Арина Ивановна. Это что! У себя в спальне совсем нагую повесил. Подумай-ка!

Клавдия. Павлику очень хочется опять бывать здесь. Он с Кукарниковыми давно знаком, гимназистом еще бывал у них.

Арина Ивановна. А ты скажи -- может быть, и позволит.

Клавдия. Посмотрю, какой буфет. Вон Леночка сюда приехала бы! Порадовалась бы она!

Арина Ивановна осматривается, берет Клавдию за руку, ведет в угол, сажает и тихо говорит.

Арина Ивановна. Самому писала... о ребенке призналась.

Клавдия. Ну?

Арина Ивановна. Как бог свят, писала.

Клавдия. Что же папаша?

Арина Ивановна. Не велел он сказывать, да уж я тебе скажу. Ты только никому не говори. Не скажешь?

Клавдия. Говорите.

Арина Ивановна. Мужу не говори. Денег дал, велел послать.

Клавдия. Сколько?