Дети вечного марта. Книга 2

— Это что? — спросила девочка.

— Сыр.

— Его едят?

— Попробуй.

— Вкусно, — заключил ребенок. — Он растет на земле?

— Корова дает молоко, из него делают сыр.

Как объяснить тому, кто никогда не видел коровы…

— Я вспомнила! Когда меня мамка только нашла и привела в село, там ходило такое большое с рогами. У него на животе мешок. Из мешка белая водичка течет.

— Ты жила в селе?

— Нет. Мы сразу сюда ушли. Только переночевали и ушли. Дом загорелся, — пояснила девочка, как нечто само собой разумеющееся.

Она съела кусок сыра и опять принялась за хлеб, как за лакомство. От лежанки послышалось шевеление, Малинка сорвалась с места, подбежала к женщине и с ногами залезла, прикрывшись краем одеяла. Женщина обняла ее, притянула к себе.

У Сани комок встал в горле. Жила, значит, в селе колдунья. И так не любили, а тут еще в дом нелюдя притащила. Погнали ее добрые люди, а чтобы дорогу назад забыла, сожгли дом. Они и ушли — в глухомань. И живут. Назло всем указам. Живут, как хотят. Как должно, как понимают себя и свое место.

Сколько народу живет, как того требуют законы, обычаи, обстоятельства? Но не так, как хотят. Потому что жить, как хочется, очень трудно. Все силы надобно вычерпать, до донышка. И только после этого ты — достоин.

Саня взял миску с поздней клубникой, понес к лежанке, протянул женщине:

— Поешь.

Та по одной стала отправлять ягоды в рот.

— То, что сказала Малинка, правда? — подняла глаза женщина.

— Что?

— Ты не человек?

— Я аллари.

— Я видела давно, маленькой еще была… потом их не стало. Вас не стало, — поправилась она.

— Как тебя зовут?

— А тебя?

— Александр. Саня.

— Меня — Снежкой.

Саня прыснул в кулак.

— Почему смеешься?

— У мамки так козу звали… прости, — спохватился он, сообразив, что может обидеть женщину.

— А ты кто? Какой… семьи?

— Кот, — твердо ответил Саня.

— Дай мне хлеба, — попросила женщина. — Наш еще зимой кончился.

— И как вы?

— Трудно.

Она засыпала на глазах. За ее спиной копошилась дриадка: свила теплое гнездо, привались к боку мамки и засопела.

Саня дождался, когда заснули обе, постелил себе другую кошму на пол, растянулся и впервые за много-много времени спокойно уснул.

Он шел в темноте, петлял по лабиринту улиц среди полуразрушенных зданий. Впереди открылся бледный тоннель. Саня миновал его, перелезая через груды битого камня. Проход вылился в площадь с фонтаном посередине. Воды в фонтане не было. Чашу заколотили досками, водрузив сверху конструкцию, похожую одновременно на виселицу и колесо. Пока Саня рассматривал ажурный эшафот, в вышине одна за другой появились три медленные вспышки. Они поднимались из кромешной тьмы, разбухая и наливаясь яростным светом. Все три встали на одну линию и дрогнули, готовые взорваться. Но выше и быстрее взлетела еще одна светящаяся капля, замерла, встав над товарками, и тогда одновременно рванули все четыре. Пространство вокруг озарилось разноцветными огнями. Мелкие, намного меньше первых, светящиеся капли, взлетали, достигали неба и превращались в веселые огни…

Кто-то был рядом. Саня проснулся, но глаз не открыл. Каковы бы ни были намерения незнакомца… незнакомки, — рядом замерла Снежка, — он не сможет их привести в исполнение.

Женщина протянула руку. Оружия не было. Голая пустая ладонь потянулась к лицу. Хочет задушить? Смешно. Его и мужику не одолеть. Саня чуть не выдал себя. Спохватился, замер. Женщина подержала руку у него над лицом и… едва касаясь, нежно провела по щеке кончиками пальцев.

Саня подспудно ожидал ворожбы. И дождался. О такой ворожбе он знал много и не понаслышке. Сам был мастер. Она задержала руку и тогда Саня осторожно, чтобы не спугнуть, прихватил пальцы губами. Женщина дернулась, но не убежала, осталась сидеть подле.

— Иди ко мне, — тихо позвал Саня.

Женщина беззвучно скользнула вниз и прижалась к нему всем телом. Она была горячая и легкая. У Сани застучало в висках. Так просто и так хорошо…

Пальца выгладили дрожь; губы заглушили вскрик, заставили подчиниться… она казалась напряженной, испуганной…

Саня дал ей немного успокоиться, чтобы не осталось страха или недоверия, и повел за собой по лабиринтам древнего как мир заклинания для двоих.

— Почему тебе дали такое имя?

— Зимой родилась.

Снежка сидела, подогнув колени. Лунный свет покрыл ее тело струящимся серебром. Она запрокинула голову. Волосы, свесившись до полу, тоже заструились. Саня провел по гладкой коже под грудью.

— Ты такая красивая.

Женщина повеяла над его лицом раскрытой ладонью.

— Хочешь заколдовать? У тебя не получится. Человеческая ворожба на нас не действует.

— Почему так?

— Мы разные.

— Я не хотела колдовать. Просто, иногда подержишь руку и становится понятно, что у человека на душе.

— Я не человек.

— Жаль.

— Почему?

— Я не смогу родить от тебя ребенка.

— У тебя уже есть…

— Я ее люблю. Но хочу своего.

— Так, роди.

— Не от кого.

— К вам сюда, что вообще никто не заглядывает?

— Иногда.

— Не боишься, что приведут клирников?

— Нет. Они забывают дорогу, как только уходят. Те, кто уходит… — обмолвилась Снежка.

— Живыми? — уточнил Саня

— И такое бывало.

— Вот это — да!

— Женщине надо детей рожать, хлеб печь, половики ткать. Чем гордиться-то?