Дети вечного марта. Книга 2

— Думаю, а и господин наш Абаган так же думает, что те нелюди, которые по западу разъезжали, да всем докладывали, что они на фест собираются, никакие не арлекины. Шпионы аллорские! На востоке узнали, что у нас тут заваруха, вот и хотят с западным сателлитом договориться, чтобы сообща напасть. Герцог наш нынешний, хоть и мозгляк, а тоже сообразил, откуда ветер дует — отправил на границу Камишера армию.

— Брехня, — категорично заявил, противу всяких ожиданий проснувшийся бас. Спать же должен как колода, но, видать, силен мужик. И часа не прошло, как свалился, а уже на ногах и даже спорит.

— Сам подумай, зачем посылать войско на запад, если оно на востоке нужно? А? То-то! Продал нас герцог.

— Кому?

— Аллору и продал. В тамошних кланах, знаешь сколько золота? О-го-го! А воюют они как? В страшном сне не приснится, что они с собственными детьми делают, когда воинской науке обучают. Если они на нас повалят, никакая армия не устоит.

— Да, ладно тебе пугать-то.

— Я вот помню, — заговорил тот, который просвещал товарищей про повадки нелюдей, — коня одного из вольных. Точно, в арлекинах он ходил. С ним двое или трое людей бродяжили. Их не помню, давно было. А его… как перед глазами стоит. Прикинь, поднял валун пудов семи и пронес через всю площадь.

— Врешь!

— Когда я врал!?

— И зачем он тот валун тягал? Потеха что ли у них такая?

— Нет. Там Божий суд судили. Тогда Клир только-только утверждался, и законные колдуны еще люто дело справляли. Кто-то возьми и на представлении укажи на людей-арлекинов, дескать — колдуны. Конь говорит, Божьим судом докажу, что они чистые. Тогда другой конь, местный, вышел, давай, говорит, доказывай. Пошли к мировому камню. Местный конь камень поднял и три шага пронес. А каменюка, я вам скажу, на нее смотреть страшно, не то что с места своротить. Тогда конь-арлекин выходит, поднял камень и через всю площадь унес. Чтобы говорит, каждый раз, как на человека поклеп в колдовстве возводить начнете, Божий суд вспоминали.

— Что-то я смотрю, среди вас заступник на заступнике собрались. Один молочные реки поминает, другой, что конь людей от Клира спас. А третий по молодости слушает, да на ус мотает. Говорите, говорите: и добрые-то они и сладкие. А меня медведь на конюшне велел до смерти запороть. Не убеги я, давно бы в земле сгнил.

Горбашка еще что-то выкрикивал. Но Игорь не слушал. Он, по правде сказать, вообще больше ничего не слышал и даже не чуял. Сунн тряс его, ухватив за рукав, а Игорю хоть бы что, так и стоял столбом.

Вечер, черные, врезавшиеся в нарядное, закатное небо, крыши. Толпа с одинаково невнятными в полутьме лицами. Страх и напряжение. Неверие в благополучный исход суда, творимого именем местного божка. И подспудная, ни на чем не основанная, уверенность в том самом благополучном исходе. Сын дикого клана, презирающий людей по рождению, из последних сил боролся за их жизнь.

Игорь сполз по стене и сел, уткнувшись головой в колени. Три года жизни, от побега из рабства, до предательства Шака — одна на всех дорога, один кусок хлеба и один… защитник.

Что же произошло, тогда в окрестностях славного университетского города Сарагона? Чудовищная подлость, или страшное, несправедливое стечение обстоятельств? Правду сказал герцог, или солгал, заманивая Игоря в свои сети?

Нет! Все совпадало.

Шак узнал о том, что его брат Арп живет в Сарагоне. Их маленький цирк остановился в предместье. Давали представления, между которыми искали подходы к университету.

Вскоре выяснилось, что ворота цитадели науки охраняются не столько с той, сколько с этой стороны. Все подходы занимала герцогская гвардия, вперемежку со служителями Клира. Не было места, где бы ни мелькала черная мантия. Борцы с колдунами обложили город не хуже охотников на волчьей облаве.

Месяц Апостол кидал гири, кося глазом в сторону городских ворот. Гвардейцы к ним привыкли, даже клирники перестали допытываться и вынюхивать. И арлекины расслабились — стали в открытую искать связь с Арпом.

Не нашли простую, подвернулась золотая. Как и везде самым надежным средством оказались деньги. Уплатив десять марок, Шак получил возможность передать брату записку. Ответ принесли чрез три дня. Арп назначал Шаку свидание под городской стеной. Апостол должен ждать у основания западной башни. Арп выглянет в бойницу. Не самый удобный способ общения, но если не видел брата долгих семь лет и такому обрадуешься.

Людей Шак с собой не взял, наказав ждать на старой дороге. Повозка была готова к длительному и быстрому перегону. Согласится или нет брат покинуть стены университета, Шак не знал, но надеялся, что согласится. Если поблизости не случится посторонних, Арп спустится по веревке. Вместе они проберутся к повозке и тихонько уедут.

Из разговоров, обрывки которых нет-нет да залетали в уши, Игорь знал, что герцогские егеря и клирники толкутся в пригороде по душу обитателей Сарагона. Город наотрез отказался присягнуть на лояльность новому герцогу. О верности даже речи не шло. Хотя бы лояльность. Ученые мужи и от этого отказались.