Дети вечного марта. Книга 2

Отколотило. Тело перестало дергаться, зубы разжались, зазвенела о камни, выпавшая ложка. Чистюк уснул прямо, где его ломало. Игорь вдвоем с товарищем перетащили его в телегу.

Проснулся он только к приходу Горбашки. Тот вернулся веселым. Не навеселе, а прямо задыхаясь от дурковатого смеха.

— Эге, эй! Погоняй, пердрило в перьях!

Сун в отличие от Игоря, с разборками не полез. Велели править — тряхнул вожами. Горбашка растолкал Барнака. Тот, против опасений, ничего не помнил. Главарь что-то пошептал чистюку в ухо. Оба расхохотались.

— Что вылупился? — у Горбашки дергалась щека. Зрачки светло-зеленых глаз превратились в точки.

— До завтра тут остаемся? — спросил Игорь.

— Сколько надо, столько и пробудем, — отрезал кривой чистюк. — Желтый, правь вокруг рынка. Видишь большие деревья? Давай туда.

Под старыми тополями раскорячилась такая же старая харчевня. Когда телега выкатила на утоптанный квадрат перед дверью, на порог вылилось ватага пять пьяных чистюков.

— Братва! Встречай пополнение. Ганота! Братан! Почему я тебя раньше не видел?

— Я ссать ходил. А это кто с тобой?

— Ты что, Барнака не узнал?

— Стой! — заорал вдруг плюговатый чистюк в грязной конской безрукавке. Старые штаны светились многими заплатами. На голове у него, такое впечатление, росли не волосы, а длинный седые кусты, от чего их обладатель походил на непричесанного лешего. — Ты кого с собой притащил? — ткнул он пальцем в Игоря. — Знаешь, кто это?

— Знаю, не залупайся.

— Это ты не залупайся. Говори, зачем герцогскую подтирку с собой привезли?

— Для дела! — в тон скандалисту заорал Горбашка. — Абаган тебе привет передает и пожелание, оказывать нам всяческую помощь. Щас поищу.

Горбащка влез по самый локоть за пазуху, порылся и вытянул квадратный кусок дерева. Глава местной общины чистюков взял ксиву, дернул ртом, сплюнул, но сменил гнев на милость:

— Ладно, веди… кхе… новичков в дом.

От загомонивших соратников он отмахнулся, обозвав Игоря и Суна новообращенцами.

Гульбище в харчевне шло, похоже, не первый день. Или они тут жили, вернее сказать гнездились. Столы были сдвинуты на середине комнаты кривой загогулиной. В дальних углах поверх соломы валялись тюфяки. На одном храпел здоровенный полуголый детина. На другом свернулась калачиком прикрытая собственной порванной юбкой девка. Игоря без всякой ласки толкнули в спину:

— Садись.

Ганота смахнул со стола пару мисок. На образовавшийся среди объедков островок бухнули кружку с пивом. Рядом упал кусок черного хлеба.

Игорь вспомнил трапезу в доме крестопоклонников и содрогнулся. Не хватало попасть в какое-нибудь посвящение. Типа: откушай моего черного пирожка — открою тебе верную дорогу. Побрезгуешь — будешь до смерти бездорожьем маяться.

А не все ли тебе равно? — пришла спасительная мысль.

Он сам не заметил, как выглотал пиво до дна. В кружку сразу плеснули еще. Гнота наперегонки с Барнаком травили свои байки. К Игорю никто пока не приставал, но определенный интерес к собственной персоне он чувствовал. Либо пялились, либо искоса посматривали почти все. Хорошо бывшему рабу: он вообще никого не интересовал. Глава общины, Лукис, перешептывался с Горбашкой и время от времени тоже косил в сторону гостя.

За второй кружкой последовала третья. В голове уже изрядно хороводилось. Игорь решил переждать. Дворцовое существование не предполагало алкогольной тренировки. А такой дряни, как местное пиво, он вообще никогда в рот не брал. С налету, с перепугу, который, разумеется, имел место быть, первая порция пошла легко, а эта — застряла.

— Почему не пьешь? Брезгуешь? — Заорал Ганота. Игорь оторвался от изучения мокрого дерева столешницы. Ганота, столкнув кого-то с лавки, устраивался рядом.

— Не хочу.

— Обижаешь! Горбашка, дай кисет.

— На, — через весь стол полетел, набитый под самый верх, кожаный кошель. Компания недовольно заворчала. Игорь понял, что продуктом тут дорожили.

— Пробовал? — спросил Ганота, высыпая на стол горсточку блестящей черной пыли.

— Нет.

— Давай. За знакомство.

— Я спать пойду. — Язык заплетался так сильно, что Игорь произнес тираду исключительно в собственной голове. Наружу вылезло только длинное мычание.

— Да ты не бойся, братан, раз попробуешь, потом за уши не оттянуть будет.

— Нет.

— Братва! Навались! Дворцовый нами брезгует.

Тут-то и выяснилось, что пиво замутило не только голову. Все тело налилось тяжестью. Игорь хотел оттолкнуть Ганоту, но едва шевельнул рукой. Пришлось собирать волю в кулак. Однако процесс оказался долгим и малоэффективным. Пока он поднимался, чтобы ткнуть в середину красной рожи, сзади навалились, завернули руки и запрокинули голову, ухватив за волосы. Ганота бросил в пиво щепотку черной пыли, сдавив мокрой лапой щеки, раскрыл Игорю рот и вылил туда пойло. Что-то пролилось, но во внутрь попало. Игорь приготовился…