Дети вечного марта. Книга 2

— Почему ты бросил нас возле университета? — пошел в атаку Игорь. Конь не ответил, даже головой не повел. — Ты нас предал!

Телегу сильно подбросило. Шак, как мог, придержал коленями женщину, и только, когда телега выровнялась, повернул голову в сторону командира разъезда.

— Нас всех тогда предали.

— Ты лжешь!

— Отстань от меня.

Апостол никогда не врал, он был другой. Для него не существовало реверса — только аверс, лицевая сторона, по которой идешь, полагаясь только на силу и ум. Не надо изворачиваться, маскируя за хитрыми пируэтами, собственную слабость. Не надо создавать видимости. Зачем видимость, если есть суть!

Жизнь с реверса предполагает массу методов и ухищрений: выдать желаемое за действительное, выдать белое за черное и наоборот. А если тебе не верят, убедить, или заставить согласиться всеми возможными способами. Но все — исключительно для маскировки слабости, несостоятельности, неправоты; жадности, похоти, властолюбия…

Конь всегда жил с аверса. Он и сейчас так живет и умрет…

— Кто нас предал? — тихо спросил Игорь. У него пересохло в глотке.

— Герцог.

— Он спас мне жизнь.

— Возможно, — безразлично откликнулся Шак.

— Расскажи! — потребовал Игорь.

Нюх теснил конем. Когда Игорь повысил голос, дикарь недовольно рыкнул, но командир обернулся и загнул такую крутую тираду, что тот перестал наезжать. Но слушал! Хуже, что слушал Местырь. Кволт — чепуха — он и половины слов не знает. А Местырь, дабы выслужиться, будет ловить каждый звук. Вывалит потом под ноженьки паучихе: смотрите, госпожа наша пресветлая, что я нарыл…

— Ты помнишь, как мы обменивались записками с братом? — спросил Шак.

— Да.

— Они, как оказалось, шли через руки герцога. Арий был прекрасно осведомлен о наших сборах. Арп был не один. Это не важно. Им дали, спустится со стены. Осталось добежать до наших телег и дать деру. Но тут…

Арп был не один. По сброшенной со стены веревке ловко спускался невысокий аллари в темной одежде. Спрыгнул на землю, сверкнул глазами и клыкастой улыбкой. Третий полз медленно и неуверенно. Его ждали. Вокруг было тихо. Шак вертел головой, прислушиваясь и принюхиваясь. Справа за углом крепостной стены дорожка уходила в заросли. Там густо разросся кустарник. За ним что-то происходило. Какая-то возня. Далеко. Если там и окажутся враги, они не успеют. Бежать до телег всего-ничего.

Неумеха мешком свалился на землю, еще и ногу подвернул. Его более ловкий товарищ тихо ругнулся. Из разговора Шак понял: парня не хотели брать с собой, он умолил, а сейчас грозил стать смертельной обузой. Противостояние, границей которого стала стена университета, уже выросло в нешуточный конфликт. Любому, кто покинул стены Сарагона, грозило разбирательство в Клире.

Подвернувший ногу щенок бежать не мог. Арп легко поднял его на плечо и развернулся, за Шаком. К другому своему спутнику он относился с… понятие почтения к чужаку отсутствовало в этике вольных кланов, разве — уважение. Но уважение Арпа имело наивысшую степень. Брат, указав глазами, молча попросил Шака, присмотреть.

Они уже двинулись в сторону телег, когда Арп вдруг вскинул свободную руку в жесте величайшей тревоги. Шак не забыл военную науку своего клана. Брат приказывал следовать за собой в отдалении. Апостол отрицательно мотнул головой. Но Арп его уже не видел. Он несся с в сторону тех самых густых кустов, которые так не нравились Шаку. Щенка он кинул в руки брату.

Теперь и сам Апостол почувствовал. В лесу происходило страшное и центром этого страшного была женщина. Чем ближе они подбегали к укромной, окруженной со всех сторон зарослями, поляне, тем яснее становилось, что эта женщина — Кара. Арп несся далеко впереди. Он уже не заботился о тишине. Какая тишина! Женщина кричала. Ей намеренно причиняли боль. Но Шак разобрал в крике сигнал. Кара велела Арпу, уходить.

Разве свернет с пути мужчина, жизнь которого стала поиском? Женщина его жизни была рядом и она страдала. Арп несся на встречу с судьбой.

Кусты оборвались внезапно. Шак с ношей на плече вывалился из густого плетения веток в темноту, наполненную криком, болью и посторонними мутными шорохами, но не сделал и трех шагов. Поляна вдруг озарилась десятком огней. То, что оно осветили, запомнилось на всю оставшуюся жизнь.

Обнаженная Кара висела на вывернутых руках. По груди и животу тянулись длинные порезы. Пальцев на ногах не было. Она висела на двух согнутых березках. Отпусти веревки, и девушку разорвет.

Шака ударили в спину. Но дротик наткнулся на металлическую бляху, пришитую к безрукавке, скользнул по ребрам и вышел под мышкой. Наконечника у дрота не было. Копейщик, легко его выдернул, добавив древком по голове. Щенок, которого Шак не успел отбросить, кубарем полетел в центр поляны. Апостол рухнул, на миг потеряв сознание.