Дети вечного марта

На крыльцо вышла женщина - и, опять же, против всякой логики, у Сани отлегло от всех мест - ростом почти с мужа, силушкой, надо полагать, тоже. Красивых баб Саня на своем веку повидал, но от этой просто глаз не отвести. Другое дело - тебе до нее никогда не дотянуть; даже если она под тобой будет, все равно, не дотянуть.

За родителями на крыльцо выкатились два медвежонка. Девочка и мальчик. Высокая девочка, сдержанно как мать, улыбалась. Мальчик нарочито хмурил брови. Но мордашка - только мигни, начнет шкодить.

Повозка Шака остановилась. Саня, наконец, спрыгнул с владетельного взгляда и обернулся: собака сначала пригнулся к бортику, норовя совсем спрятаться, потом начал медленно подниматься, пока не встал в полный рост. Стражники подняли топоры. Но команды, хватать и рубить, не последовало. На Саню синьор больше не смотрел. Его вниманием полностью завладел сумасшедший Эд.

И тут кота, в который уже раз, продрало до самых печенок. Медведь, раскинув громадные руки, двинулся на повозку. Лошади шарахнулись, даже Шак не удержал. Но синьор их миновал и заревев: "А-р-р!" сграбастал, прыгнувшего ему в лапы собаку.

Оружные придвинулись к телегам уже до полной невозможности. Над головой кота, над самым темечком, подрагивало лезвие топора. А медведь урчал и ревел, обнимая хохочущего Эда.

Саня без сил валялся на лавке. На соседней - Шак. Курицу увели, отдыхать. Сольки след простыл. Ну, эта не пропадет. Назавтра, поди, вся голова зацветится. Медведица вышла. За столом остались: синьор Влад князь Пелинор, и его почетный гость Эдвард Дайрен.

Вообще-то живы они остались буквально чудом. Благо, стража не приучена была действовать без команды. Иначе, гулять бы топорам по арлекинам, а когтям, клыкам и копытам - по человекам. Был момент страшного напряжения с обеих сторон. Это, когда медведь кинулся на Эда, будто задавить хотел. Бера, его жена потом призналась: Влад после смерти брата никого еще так не привечал.

Потом полуживых от усталости и страха арлекинов вынимали из телег, представляли, вели в дом. На пороге Саня споткнулся. Из-под ног во все стороны разбегались веселые тканые дорожки. Ступить на такую красоту в грязных сапогах - кощунство. Постоял посмотрел на мокрые следы, оставленные Эдом - хозяин утащил собаку в парадный зал - сел на порожек и стянул сапоги. Бера без улыбки посмотрела на кошачьи муки и громко позвала:

— Влад!

— А?

— Вели, баню топить!

— Успеется.

— Тогда я сама.

Физиономия у, притопавшего разбираться со своеволием жены, владетельного синьора полыхала рыжим возмущением. Но увидел кота с сапогами в руках, остальных грязных и мокрых, нерешительно топтавшихся у входа, и зарычал:

— Все в баню! Эдвард, вы когда в последний раз мылись?

— Утром под дождичком, Ваше сиятельство.

— Сам - сиятельство. Почему не сказал?

— Ты не спрашивал. А вообще - не плохо бы. Блохи, знаете ли, князь, просто-таки достали.

— Пошли, - припечатал сиятельный. И первым протопал в пристройку. Гостей завернули следом.

А там - понеслось: простыни, полотенца и полотенчики, ковшики, веники, запах влажного дерева, неповторимый березовый дух, шипение воды на камнях, а за ним удар плотного горячего пара.

Как там с остальными Саня не смотрел, не знал, и знать не хотел. Его парила сама хозяйка. Вошла, без стеснения скинула легкую простынку и, не дав насмотреться на свою могучую красоту, поддала на каменку. Кота подбросило над полком. А хозяйка пошла его охаживать - до стона, до крика, до взлета, до умопомрачения - время от времени протирая смоченным в холодной воде веником.

Как добирался до предбанника, он не помнил. Не исключено, сиятельная под мышкой принесла. Стоило месяц колесить по пыльным дорогам да по холодным мокрым лесам, чтобы заново народиться в заморочном пограничье тихим и чистым котенком.

Саня то впадал в прозрачную дрему, то выныривал. В отдалении гудели тихие голоса. О не прислушивался, пока не мелькнуло знакомое название.

— Мец на особом положении, - втолковывал Эду Пелинор. - Там владетельный синьор добровольно сдал Клиру все ключевые посты.

— Влад, как получилось, что Иван туда вообще попал?

— Долгая история.

— Мы вроде не торопимся.

— Я уехал из Сарагона шесть лет назад. Если быть до конца откровенным - сбежал. Мне тогда казалось, с университетом практически покончено. Убрейю к тому времени уже захватили Клир и… новый правитель.

— С Сарагоном тоже они постарались?

— Не без того, но в первую очередь сказалось внутреннее напряжение. Замкнутая система не может функционировать в монотонном режиме. Ундуляции. Когда мы с тобой учились, шел подъем. Синусоида достигла пика. Сейчас - спад. Многие программы свернуты. Идет оголтелое администрирование под бойкие лозунги: откроем ворота в мир знаний для всего остального человечества.

— На кой хрен, человечеству наши знания? Оно читать-то не умеет.

— Это второй вопрос.