Дети Велеса

Жилище волколачьей семейки претерпело радикальные перемены. Бросался в глаза отстроенный заново забор из плотно подогнанных друг к другу свежеструганных кольев и белевшие новизной ворота. Во дворе практически идеальный порядок. Загон для скота заметно разросся, и в нём теперь находился не один, а сразу несколько кабанов. Из дверей отремонтированного хлева доносилось мычание коровы. Да и сам дом преобразился: сменил перила, дверь и наличники, посветлел и даже радовал глаз. Но удивляться или восхищаться увиденному не было ни сил, ни времени. Оставив коней на попечении Митьки, приезжие ступили в дом. Хозяева встретили приветливо, но без излишнего заискивания, что, впрочем, Пырёва вполне устраивало. Волх был как раз таким человеком (или волком?), который не любил подхалимничать, и этого не скрывал. А холуев Стас на дух не переносил. Ему нравились честные, открытые люди. Конечно, бывшего разбойника трудно назвать до конца честным, но разве от Хозяина что-то утаишь, поэтому в отношениях с ним этот оборотень был предельно откровенен, не скрывая даже того, что его никоим образом не устраивало. Вот и теперь, усадив голодных, уставших гостей за стол в чисто прибранной столовой, он, хмуро глядя на жадно жующего Стаса, недовольно произнёс:

– Объявился, наконец. Хоть бы весточку прислал какую, а то ни слуху, ни духу от тебя. Я-то всё делал, как ты велел. На рынке в Зареченске меня теперича каждая собака знает. И нечисть тамошняя тоже. А в лесу неспокойно. Слухи бродят, что Хозяин какой-то объявился, всю нежить до себя созывает. И к нам идёт вместе с зимней стужей. Я уж грешным делом подумал, что про тебя это, но потом прикинул, что никак не мог ты на тёмной стороне вдруг оказаться. Но сомнения всякие были. Кто ж знает, куда тебя нелёгкая занесёт. Вот и метался тут в раздумьях, что да как. Брать сыновей и на зов идти, али обождать, пока прояснится всё. Ну, хвала богам, ты сам явился. Так, может, растолкуешь мне тёмному, что происходит?

– Угу. – Пырёв кивнул с набитым ртом, продолжая методично перемалывать недожаренное, похожее на резину мясо, казавшееся сейчас неимоверно вкусным.

Придвинув ему кружку с молоком, Волх терпеливо дождался, когда Хозяин запьёт и начнёт говорить.

– Понимаешь, Волх, я не один в вашем мире, кого нежить считает Хозяином. Есть ещё кое-кто, решивший с вашей помощью извести людей.

– Как же так? Он ведь человек?

– Самый настоящий.

– С кем же он тогда жить останется, с одной нечистой силой, что ли? Хотел бы я посмотреть, кого он себе в жёны выберет. – Оборотень весело загоготал, представив, очевидно, Скала в постели с кем-нибудь наподобие Шишиги.

– Немного людей, думаю, останется, – серьёзно проговорил Пыреев. – Только все они будут одержимы бесами.

Резко проглотив последние смешки, Волх осёкся.

– Это как же, и Ждан из мясного ряда на рынке зареченском, и Надька из суконного, и Старый Плющ, мой приятель – все станут одержимыми?

– Да, если, конечно, выживут. А уцелеть при таком наплыве нечисти практически невозможно. Так что, с родом человеческим наверняка будет покончено. Расскажи-ка лучше, что обо всём этом в Зареченске толкуют, и как нежить в округе настроена.

– В том-то и дело, что люди в городе ни сном, ни духом. Будто и не ведают вовсе, какая напасть на них идёт. А нежить по-разному судачит. Многие ждут, не дождутся, когда наступит зима, и Хозяин объявится, чтобы к нему пристать. Но большинство волколаков из тех, кого я знаю, твердят, что это не тот Хозяин, которому они служат, и на его зов откликаться не собираются. Через них-то меня сомнения и взяли.

Слова Волха заставили Стаса насторожиться. Неужели это те оборотни, которые воевали с ним под Трепутивлем и потом разбрелись по весне?

– А берендея среди твоих волколаков нет? – осторожно поинтересовался он.

– Нету, – рассеянно ответил Волх, но вдруг устремил на Стаса заинтересованный взгляд. – Погоди-ка… Говорили они про одного с чудным именем. То ли Ганобул, то ли Генибель…

– Ганнибал?

– Верно, он самый. Знаешь его?

– Ещё бы не знать, когда сам его так назвал. Где он?

Глаза оборотня расширились.

– Так они тебе служат? – восхищённо протянул он. – Конечно. И как я сразу-то не понял.

– Берендей где? – повторил Пырёв.

– Да кто его знает. Тоже, небось, в берлоге какой-нибудь до зимы отсиживается. А что?

Выходит, оборотни, которых Стас возглавил под Трепутивлем, сохранили ему верность и не собираются участвовать в разрушительном походе. Возможно, даже выступят против Черепа на стороне людей. Тогда можно попытаться расколоть армию нежити на два противоборствующих лагеря. Ещё не обдумав толком эту идею, Пырёв наклонился к собеседнику и заговорщически произнёс:

– Волх, ты будешь вместе со мной сражаться за людей?

– Ежели ты, Хозяин, поведёшь меня и моих сыновей на битву, мы последуем за тобой куда угодно. Хоть к чёрту на рога.

– Учти, что драться придётся с нежитью. В том числе и с волколаками.

– Коли те волколаки настолько дурные, что выбрали другого Хозяина, то их надо проучить, – просто ответил Волх. – По мне, так туда им и дорога.

– Других волколаков сможешь собрать?