Дети Великого Шторма. Трилогия

– Молчи и слушай. Ты сам этого хотел. Он поведал нам, что дней десять все было хорошо, а потом фрегат повел себя очень странно. Простейшие команды выполнял тяжело, с явной неохотой, затем и вовсе заартачился. По ночам матросам стали сниться кошмары. Гарону бы следовало понять, что происходит, но он был слишком опьянен своей молодой женой, слишком уж погрузился в любовь. И «Любимая», ставшая теперь «Брошенной», ему отомстила так, как умеют это делать только фрегаты: однажды утром Гарон проснулся и обнаружил, что жены рядом с ним нет. Он вышел на палубу – там тоже было пусто. Спустился в кубрик, а там все в кро…

– Хватит! – взмолился Хаген, с трудом удерживаясь от желания закрыть уши и убежать прочь. Его колотила сильная дрожь, рубашка промокла от пота, а в голове билась лишь одна мысль: если он узнает, что увидел Гарон в кубрике, то никогда больше не осмелится ступить на борт «Невесты ветра». – Не надо!

– Ты смотри… – сказал Крейн, усмехнувшись. – Я и не думал, что ты такой впечатлительный. Что ж, поверья на пустом месте не возникают, да и песни зря не поются. Помнишь, есть такая – про капитана и его десять жен? Все дело в том, что женщин может быть сколько угодно. Но ни одну из них капитану нельзя любить, иначе… ты понимаешь, да?

Конечно, пересмешник понял – и отчаянно пожалел, что затеял этот разговор, столь неприятный для обоих. Он выругал себя за неосмотрительность и уже собрался попросить у Крейна прощения, как вдруг позади раздался звонкий мальчишеский голос:

– Капитан Крейн! Капитан! А я как раз вам письмо несу!..

Запыхавшийся посыльный протянул Кристобалю Крейну конверт и застыл, устремив на капитана восторженный взгляд. Магус бросил ему монетку и углубился в чтение; сорванец отбежал в сторону и замер, словно послушный щенок. Послание оказалось длинным. Хаген, исподволь наблюдая за фениксом, понял: что-то случилось, но вот хорошее или плохое? Хотелось бы знать…

– Надо же, как быстро, – пробормотал магус, пряча письмо. – Но это к лучшему, кракен меня побери!

– Его величество ждет ответа, – подал голос мальчишка. – Он просил…

– Ответ я доставлю сам, – сообщил Крейн, уже не скрывая широкой улыбки. – Чего это вдруг Лайра передает мне приказы через курьеров, как обычному наемнику? Нет, я хочу с ним поговорить. А ты, если хочешь, беги вперед – предупредить.

Мальчик так и сделал – припустил по мостовой, только пятки засверкали.

– Ступай-ка на ~Невесту~,– сказал капитан, повернувшись к своему матросу. – Я скоро буду. Подготовка к отплытию начнется… прямо сейчас.

– Сейчас? – ошеломленно пробормотал Хаген. – Мы что же, куда-то отправимся уже сегодня?

– Нет, через год! – рявкнул Крейн. – Ноги в руки и марш на борт! Ты отлично отдохнул, а теперь не грех и поработать!

Хаген помчался вперед, и присутствие живого корабля в его разуме вновь сделалось таким же сильным, как раньше. Выходит, со вчерашнего вечера он был свободен, насколько это представлялось возможным? Теперь благодаря «Невесте ветра» пересмешник чувствовал, насколько взволнован капитан Крейн: феникс походил на кипящий котел. И последние слова он произнес таким тоном, словно точно знал, с кем именно Хаген… отдыхал.

Впрочем, пересмешник наверняка обознался.

* * *

– …Ты сумеешь? – Дядюшка Пейтон пытливо смотрел ему в глаза, хмурился, словно не решаясь высказать вслух сомнения. – Ты ведь еще так молод. И там не будет помощников, все придется делать самому.

Хаген с трудом сдержал раздражение. Ну что за разговоры, он ведь уже не ребенок!

– Я все сделаю в лучшем виде, не беспокойтесь. Вы получите свой пакет в целости и сохранности.

– Ну-ну, – только и сказал Пейтон. – Желаю удачи.

Хаген жил в доме дяди уже полтора года и все это время – не считая тех счастливых дней, когда Пейтон неважно себя чувствовал, был занят или куда-то уезжал, – усердно постигал сразу две науки. Об одной он знал с детства, о другой впервые услышал от Пейтона и втайне считал, что в конце концов превзойдет дядю в обеих. Впрочем, для этого еще надо было как следует потрудиться.

– Покажи, что ты умеешь, – сказал Пейтон, когда начался их первый урок. – Измени себя, не изменяя себе.

Это была одна из его любимых фраз.

Хаген пожал плечами, хмыкнул и спрятал лицо в ладонях – так всегда делала тетя Эвелла, которая и обучила его основам самопреобразования. Через минуту он убрал руки, зная без зеркала, что выглядит по-другому. Цвет кожи, разрез глаз, форма рта – изменять все эти черты было на самом-то деле не очень трудно.

– И это все?.. – проговорил Пейтон с глубоким презрением. – Смотри и учись.

Он не прятал лица, и Хаген впервые увидел, как оборотень выглядит со стороны в один из самых интимных моментов своей жизни. Его замутило. Кожа на лице Пейтона истончилась и поплыла, словно восковая; хрящи задвигались, меняя расположение. Длинный нос слегка укоротился, скулы стали выше, очертания лица – мягче. Глаза распахнулись с удивленным выражением, брови сделались изящными, а губы – полными и… чувственными.