Дети Великого Шторма. Трилогия

А еще фрегат видит, как над металлической… основой? опорой? подставкой?.. появляется сам компас, словно нарисованный тончайшими голубоватыми линиями. Он красив, как лунный свет над океаном, и подобен одновременно цветку и медузе, чьи изящные щупальца колышутся в толще воды. Сплетаясь, они поворачивают на юго-запад, растут и растут, проникают сквозь корпус, тянутся дальше. Нет, на компас это не очень-то похоже. Скорее, на пуповину. Или…

Невидимый жгут начинает пульсировать в такт ~его~ сердцебиению.

Она пугается.

Происходящее ей совершенно непонятно и поэтому вызывает страх. Почему ~он~ ничего не видит и не чувствует? Не считая боли, конечно. Хищная древняя сущность осторожно надвигается из глубины, выпускает тонкие и также невидимые для всех, кроме нее, щупальца, касается уходящей на юго-запад пуповины, а потом – связующей нити между нею и фениксом. Вплетается в эту нить и в мгновение ока переделывает изнутри – движение – такое проворное, изящное и мастерски исполненное, что по сравнению с ним предыдущие эксперименты феникса выглядят неумелыми потугами подмастерья, которого толком ничему не научили. Сущность распутывает узлы, выравнивает нить там, где она истончилась, – и связь делается крепкой как никогда. Теперь… на что же они вдвоем способны теперь?

И почему ~он~ по-прежнему ничего не чувствует?!

Феникс, рыча от боли, отрывает компас от руки – с ладони капает кровь – и бросает на стол. Цветок-медуза закрывается, пуповина тускнеет и гаснет, но фрегат успевает почувствовать, что она дотянулась… до чего-то. Или кого-то. Не до той силы, что наблюдала за ними уже давно и переделала связующую нить. До чего-то совершенно иного.

Ею овладевает странная грусть.

– Вот так разбиваются мечты, – говорит ~он~ с горькой иронией и сжимает раненую ладонь в кулак. – Вот так впустую тратятся месяцы жизни и… чужие жизни.

– Рад, что ты об этом сказал, – безжалостно замечает крылан.

– Возможно, его надо изучить? – предлагает Ризель. – В Росмере найдутся мудрецы, которым такое задание будет в радость.

– Не знаю. – ~Он~ убирает руку со стола, словно не замечая, как к ней потянулась целительница. – В любом случае этим мы займемся после Черного флота.

«Или никогда», – написано на лице у однорукого короля.

– Идем в Росмер, – решает феникс, и все, включая фрегат, внезапно осознают маленькую несуразность, которая таилась в происходящем с самого начала: никто не возражает ему, не напоминает, что это чужая битва и ни одна живая душа не сможет предъявить претензии пиратам и отщепенцам с Окраины, если те просто развернутся и уйдут куда глаза глядят. Никого из них – даже принца и принцессу, даже женщину-рыбу – здесь ничто не держит, но они остаются.

До чего же они все-таки странные, эти двуногие.

Неназываемая сила, что наблюдает за нею давным-давно, тихонько смеется. А потом вдруг становится ясно, что прикосновение к связующим нитям оказалось не таким уж аккуратным и кое-кто его почувствовал.

* * *

Когда Фейра, Арлини и остальные ушли совещаться, Сандер подошел к Хагену, который стоял у третьей мачты, мрачно созерцая повреждения, полученные «Невестой ветра» в предрассветной битве. За прошедшие недели пересмешник очень изменился: черты его лица остались прежними, однако такого спокойного и решительного выражения Сандер ни разу не видел. Раньше какая-нибудь мелочь – морщина у рта или на лбу, слегка прищуренные глаза, – всегда выдавала сомнения и тревогу, что грызли магуса изнутри, какую бы личину он ни надел. Похоже, он наконец-то отыскал то место в своей душе, где царил покой. А еще заметно похудел, загорел и коротко остригся – обрезал крашеные пряди и больше не пытался скрывать, что его волосы совершенно белы.

Ну и правильно. Принцесса же этого не скрывала.

– Почему ты не пошел со всеми? – тихо спросил Сандер. – Капитан не пригласил?

– Мысленно пригласил, – ответил Хаген так же негромко. – Приятно было убедиться, что я по-прежнему часть команды… пока что. Но я отказался, и он не настаивал.

– Почему?

Пересмешник вздохнул и повернулся к матросу-музыканту.

– Не знаю, смогу ли объяснить… Вся эта история – то, как и зачем я попал на «Невесту», как обманывал всех вас и к чему это привело… Остров Зеленого великана, Каама, Эверра и Облачный город… вот это… – Он взмахом руки указал на свое лицо. – Ты ведь понимаешь, что все изменилось?

Сандер кивнул.

– Все изменилось, и я понял, что нашел свое место. Оно не среди тех, кто принимает решения. О, я не струсил – я буду сражаться в первых рядах, если понадобится, и там умру, если так будет угодно Эльге. Но командовать должны другие. Иными словами… – Хаген снова уставился на черный обугленный след на палубе. – Я не могу быть первым. Мое место среди вторых.