Дети Великого Шторма

Прежде чем они продолжили путь, Эсме исцелила повреждения «Невесты ветра». Она сделала это так буднично и легко, словно речь шла о какой-нибудь царапине на руке у матроса, и даже не стала спрашивать разрешения у капитана. Просто подошла к первой мачте, положила на нее обе ладони, которые словно окутались туманом, черным и золотым, и закрыла глаза. Через считаные секунды раны живого корабля начали зарастать, и Айлантри, отныне связанный с «Невестой ветра», почувствовал, как она наполняется силой. О, это было очень славно! Ведь до встречи с маленькой эскадрой Арлини они шли медленней, чем накануне к Земле тысячи огней, хотя погода благоприятствовала им. Сказывались раны и отсутствие нескольких парусов, которые теперь у всех на глазах выросли вновь и развернулись, изумрудно блистая в лучах солнца.

Покончив с исцелением, Эсме демонстративно отряхнула ладони, бросила взгляд на капитана и, не сказав ни слова, ушла куда-то вниз – должно быть, в свою каюту.

Фейра хмыкнул, а затем устало произнес:

– Ладно. Если ветер не переменится, в Росмере мы окажемся примерно через четыре часа. Всем отдыхать – это приказ. Потому что, когда мы туда вернемся, вряд ли у нас останется свободное время.

Айлантри ждал, что капитан захочет с ним поговорить, позовет за собой, но этого не случилось. Фейра подошел к капитанам двух кораблей, с которыми они соединились крючьями, – ворон знал, кто они такие, но все еще не мог поверить, что действительно видит перед собой короля Окраины и сына капитана-императора, – и пожелал им счастливого пути. А когда корабли разъединились, все и впрямь разбрелись кто куда, чтобы заняться своими делами, связанными или не связанными с коротким путешествием, которое им предстояло совершить. Вскоре на палубе остались немногие, и среди них – Сандер, который выглядел как утопленник, разве что не мокрый, еще два моряка-человека и огромный молчаливый гроган. Та самая уменьшенная команда, с которой феникс и прибыл в вороний город.

– Идем знакомиться, – дружелюбно сказал один из матросов, постарше. Айлантри понял, что знает: его зовут Гвин. – Раз уж времени мало, не будем тянуть.

И они пошли. В кубрике собрались еще несколько матросов, чьи имена Айлантри тоже знал. Он поразился тому, насколько аккуратно действовала «Невеста ветра», подсказывая нужные сведения, и испытал полузабытый восторг алхимика, у которого наконец-то получился опыт. Только теперь он сам был одним из веществ, что перемешались в колбе и произвели некий замысловатый результат. Или, возможно, колбой. Или горелкой. Или результатом?..

Мир как будто уменьшился до размеров кубрика «Невесты ветра», и Айлантри показалось, что наступило прекраснейшее время его жизни, когда никто не изумляется и не ужасается его внешности, когда собеседников интересует он сам, а не его дела с Верховным Вороном, Духом Закона или кем-то еще. Они расспрашивали его о жизни в Росмере, чутко избегая разговоров о родне, но не чураясь добродушных шуток о подружках, которых не было. Он краснел и смеялся вместе со всеми, а потом сказал самому себе, внутренне напрягаясь: «Так не бывает». Что-то должно случиться.

За спиной послышался шорох – отъехала в сторону дверь. Кай, сидевший напротив Айлантри за длинным столом, вытянул шею и, увидев вошедшего, изумленно приподнял брови. Схожие чувства отразились на лицах других моряков, которые сидели лицом к двери, и ворон, вместе с теми немногими, кто сидел к ней спиной, повернулся.

В кубрик вошла женщина – одна из тех, кто участвовал в собрании с Фейрой, но не принцесса. В моряцкой одежде, рыжая и худая, с жестким лицом и неприятными нечеловеческими глазами. «Марис, – вспомнил Айлантри. – Марис Гансель». Он слышал, как Фейра рассказывал Рейнену Корвиссу, что в городе очарованных морем сделала для них эта женщина, если ее вообще можно было так называть.

– Не пугайтесь, мальчики, – весело сказала она, взмахнув рукой. – Я пришла проведать музыканта.

Сандер, с отрешенным видом сидящий неподалеку от Айлантри, поднял голову.

– Боюсь, с музыкой покончено. – Это была самая длинная фраза, которую он произнес за все время после своего приступа, и теперь Айлантри отчетливо слышал кратчайшие паузы после каждого слова, будто оно, вылетев изо рта, достигало ушей моряка необычно длинным путем.

– Об этом я и хочу поговорить, – сказала Марис, делаясь серьезной. Она окинула взглядом собравшихся матросов, прежде чем снова обратиться к Сандеру: – Выйдем отсюда?

Он равнодушно пожал плечами:

– Мне нечего скрывать.

– Ну, как хочешь. – Очарованная обошла стол, подошла к музыканту и остановилась рядом с ним, изучающе глядя сверху вниз. Он не сделал попытки встать, а просто смотрел на нее в ответ все с тем же безучастным выражением лица. Наконец Марис картинно вздохнула и, подняв руку, ткнула его пальцем между глаз.

Палец вошел ему в голову, как нож в арбуз.